Великие арабские завоевания

На мельнице шах, от погони укрыт,
На клоке травы пожелтевшей сидит...
Обычай твой, мир вероломный, таков—
Свергать вознесенного до облаков.
Владыка, чей небо носило престол,
Порою счастливой, что ж ныне обрел?
Лишь мельницу эту. Удел небогат!
Не мед нам подносится в чаше, но яд.
Что сердце привязывать к дому скорбей!
Быть может, минует лишь несколько дней,
И грянет кимвал, в путь! — услышишь ты зов.
Престол под доскою могильной готов...
Ни крохи во рту, очи, полные слез —
Так маялся, солнце покуда зажглось.
Вот дверь открывается, мельник идет,
Он сена охапку, согнувшись, несет.
Хосровом он звался, из низких, притом
Ни славой, ни честью богат, ни умом.
От мельницы хлеба искал своего,
Иного на свете не знал ничего.
Вдруг видит: муж, статностью тополю брат,
Сидит на земле, видно, грустью объят.
Венец его царский льет света лучи,
И блещет одежда из чинской парчи.
Оленя глаза, грудь могучего льва —
Любуясь им, взоры насытишь едва.
Блестят его кафши, все в золоте сплошь,
Без лалов вершка в рукавах не найдешь.
Хосров на него, изумленный, глядит
Да имя Творца в изумленье твердит.
«О царь солнцеликий,— промолвил ему,—
На мельнице сей очутился к чему?
Рожден обитать на сей мельнице ты ль?
Здесь только пшеница да сено, да пыль.
Ты кто, столь могучий и светлый челом?
Такого не знают и в небе самом».
«Один из иранцев я,— царь отвечал,—
От войска туранского нынче бежал».
Тут вымолвил мельник: «Томлюсь от стыда.
Как быть! Неразлучна со мною нужда.
Коль с кешком мой хлеб пригодится тебе,
Да бедный порей, что растет при ручье,—
Вели, принесу я, вот весь мой припас.
Удел неимущих — лить слезы из глаз».
Три дня уж, покуда гремела война,
Не ведал владыка ни пищи, ни сна.
«Неси, что имеешь,— ответ был словам,—
Да вспомни: с едой подобает барсам».
Разостлан лоскут пред владыкой царей,
Хлеб с кешком тут мельник несет и порей.
Теперь лишь в барсаме нуждается шах.
Спешит на дорогу, туда, где бажгах,
И слышит уже о барсаме слова
От мельника староста, Зарка глава.
Магуй между тем во все стороны слал
Своих соглядатаев, шаха искал.
«Почтенный! — у мельника старший спросил.
В барсаме нужду отчего ощутил?»
«На мельнице,— мельник в ответ говорит,—
На сене воинственный некто сидит.
Он схож с кипарисом осанкой своей,
А ликом небесного солнца светлей.
Глаза, что нарциссы, бровь каждая — лук,
Вздыхает, душой изнывая от мук.
Я старую скатерть пред ним разостлал,
Хлеб с кешком — припас мой убогий собрал,
Но хочет с барсамом он баж произнесть.
Муж — диво, очей от него не отвесть!»[50]