Великие битвы уголовного мира. История профессиональной преступности Советской России. Книга первая (1917-1940 г.г.)

А ворам — в самом крайнем случае — два года! И то лишь тогда, когда уголовник проходил по пункту «г» статьи 162 УК РСФСР — «тайное похищение чужого имущества (кража), совершённое из государственных и общественных складов, вагонов, судов и иных хранилищ… путём применения технических средств или по сговору с другими лицами». (Государство прозрачно намекало: моё — не тронь, тебе же дороже будет!)

Негативное отношение к хулиганам выработалось не сразу, а к середине 30-х годов (об этом подробнее — в очерке «Сталинская перековка…»).

Что касается насильников, видимо, огромное впечатление на «уркаганов» произвело то самое «чубаровское дело», о котором мы рассказывали выше (в конце концов, проституток, что ли, мало? А с посторонними «красючками» того и гляди «попадёшь в блудную»: не спрашивать же у каждой комсомольский билет!).

Значительно позже, объясняя странный уголовный титул «вор в законе», совместивший в себе взаимоисключающие понятия, преступный мир стал называть «законами» те жёсткие правила и установления, по которым живёт российское криминальное сообщество традиционного типа. Однако в 30-е годы эти установления пока так просто и назывались — «правила», «понятия». Настоящий «законник» «жил по понятиям». Слово «правила» тоже издавна было знакомо «уркаганам»: ведь и в дореволюционном преступном мире существовали «варнацкие правила», «варнацкая честь», «варнацкое слово»… («Варнаками» поначалу называли в Сибири каторжников, опасных преступников, беглецов. Слово имело явно негативный оттенок. Профессиональные уголовники, напротив, подхватив его, стали использовать в положительном смысле, определяя этим термином наиболее опытных, авторитетных «сидельцев» и главарей преступного мира).

Интересно, что некоторые «воры» и сегодня не любят дополнение к своему титулу слов «в законе»…

В борьбе против «жиганов» власти объективно выступили на стороне «уркаганов», поскольку основные свои силы органы ОГПУ и НКВД бросали именно против «идейных» банд, которые замахивались на устои государства и представляли поэтому повышенную опасность.

Власти, со своей стороны, оценили воровскую лояльность. Именно ворам обеспечивались самые маленькие сроки наказания, наиболее благоприятные условия его отбывания по сравнению с «политическими». Только в советском законодательстве было разграничение на государственную и частную собственность. Разумеется, за покушение на государственную преступников карали значительно суровее. Тем самым преступника как бы подталкивали «бомбить» отдельных граждан, но не замахиваться на социальные институты.

Новоявленные «воры в законе» стали также именовать себя «блатными». С начала 30-х и до середины 50-х годов оба эти понятия были в уголовном мире равнозначны. Они означали одно и то же: принадлежность к касте «избранных».

История слов «блатной» и «блат» не менее любопытна, чем история метаморфозы слова «вор». Разумеется, «блатной» происходит от «блат». Но откуда взялось само слово «блат»?

Как известно, общепринятое значение слова «блат» — полезные связи, знакомства, благодаря которым можно достать что-либо в обход общепринятых правил, установлений, законов. «По блату» — благодаря выгодному знакомству, через «нужных» людей.

Существует множество версий происхождения слова «блат», у каждой из которых есть свои сильные и слабые стороны.

Одно из самых остроумных предположений исходит из того, что русский «блат» берёт начало ещё во времена Петра Первого и происходит от голландского blat или немецкого Blatt — лист бумаги. В такой «блат» вносили имена бояр, откупившихся от «позорных» (с их точки зрения) процедур и повинностей: ношения «немецкой» одежды без длинных рукавов, бритья бород, необходимости отдавать своих «недорослей» для обучения ремеслу за границей и т. д. Помещённых в сей «блат» именовали «блатными», то есть избранными. А уже к концу XIX века слово перенял преступный мир.

С одной стороны, версия правдоподобная. Более того: она как бы косвенно подтверждается и любопытным свидетельством более поздней эпохи — рассказом Николая Бухарина. Бухарин вспоминал, что, услышав в первый раз от одного из иностранцев — членов Коминтерна выражение «Я получил костюм по блату», он не мог сначала понять, о чём идёт речь. Потом ему объяснили, что коминтерновцам выписываются мандаты для получения продуктов и предметов первой необходимости в спецраспределителе, куда они приходят с листком и получают положенное. Таким образом, по мнению Бухарина, выражение «по блату» создали немцы-коминтерновцы от родного немецкого «блат» — лист бумаги.

Разумеется, толкование это забавно, но неубедительно, поскольку в уголовном жаргоне «блат» существовал значительно раньше (что не исключает словотворчества зарубежных коммунистов — но оно было уже вторично по отношению к российскому). Однако рассказ Бухарина показывает, что слово «блат» могло возникнуть при Петре и иметь немецко-голландские корни.