Великие битвы уголовного мира. История профессиональной преступности Советской России. Книга вторая (1941-1991 г.г.)

Однако в этом «благородном стремлении» «честняки» перегнули палку. Как мы уже отмечали, в этот период воровской контингент стал более суровым, агрессивным, жестоким. Разумеется, после «сучьих войн» «воры» понимали, что «мужика» не стоит очень сильно обижать. Надо дать ему дышать, однако работяга должен понимать и то, кто в «зоне» хозяин. Только одного не учли «законники» в своих «наездах» на «пахарей», дележах, сборе «общака» и «дербанках». С приходом перемен в лагерную жизнь изменилась во многом и психология «сидельцев». Нищенский кусок отдавать было легче. Теперь же терять львиную долю довольно весомого заработка в пользу «доброго дяди», когда этим куском можно было прекрасно пользоваться самому и даже помогать семье… Ради чего? Ради «воровской идеи»? Непонятного «закона»? Вот пусть те, кто этот «закон» сочинял, от себя куш и отрывают!

И «мужики» встали на дыбы. Суровые «законники» — тоже. Как это — какие-то «мерины», «рогомёты», «пыль лагерная» — и смеют выступать против элиты блатного мира?! Нашинкуем, как капусту!

«Мужицкие войны» были, пожалуй, не менее кровавыми, чем «сучьи». Но — более скоротечными.

Расстановка сил и результат определились очень быстро. «Воровской» мир слишком уступал в численности миру «мужицко»-«фраерскому». Повторилась история с «жиганско»-«уркаганской» резнёй — но с точностью до наоборот! Напомним: в середине 50-х работяги-арестанты составляли в лагерном мире подавляющее большинство, поскольку немало «воровской» «пристяжи» ушло на волю по амнистии.

К тому же на этот раз начальство опять выступило против «воров», используя общее недовольство заключённых. Старые работники системы исполнения наказаний и сейчас не скрывают того факта, что они всячески поддерживали «мужиков» в борьбе против «воров» и прямо «подсказывали» им образ действий.

Здесь важно отметить ещё одно обстоятельство. В послевоенные годы в администрацию мест лишения свободу пришло немало фронтовиков. Вот такой парадокс: одни «вояки» сидели, другие — их «перевоспитывали». Лагерные проблемы фронтовики стремились решать по-боевому, быстро и эффективно. А большинство проблем создавали именно профессиональные уголовники, которые пытались «прижать» «мужика». Бывший начальник лагеря в беседе с автором этой книги признавался:

— Я вижу: «блатари» решили, как они выражались, «держать масть» в моём лагере. Обнаглели до того, что нескольких мужиков запороли прямо в бараке! Ну, зэки ко мне пришли жаловаться. Говорят: разберитесь, гражданин начальник! А та мы за себя не отвечаем! Я им говорю: чего-то я не понял, что значит — «за себя не отвечаете»? А что вы такого сделаете? Воров, что ли, пойдёте резать? Ну, один из арестантов, здоровый мужик, Ваня Сарай, откуда-то, кажется, из-под Иванова, мне так и отрубил: мол, чего там резать — бараки ихние подпалим. И вся недолга! А будут выскакивать — порубим! Ну, я им объясняю: в общем так, ребята, про эти фейерверки я чтобы больше не слышал. Барак — государственное имущество, я потом этих поджигателей найду и ноги повыдёргиваю. В моём лагере никто ничего жечь не будет! Потом уже оставил одного Ваню этого и разъяснил: государственное имущество жечь не позволю, а если вы кому башку ненароком проломите — башка не государственное имущество. За каждой башкой не уследишь… Сарай меня и спрашивает: так что, гражданин начальник, значит, мы можем их резать? Я ему отвечаю: да хоть ешьте! Только, говорю, если это не снизит производственные показатели. Не, — он мне говорит, — только повысит! В общем, устроили они на следующий день кровавую баню. Я своих-то предупредил, чтобы не мешались. Сам смотреть не стал: я этой мясни на фронте нагляделся…