Великие битвы уголовного мира. История профессиональной преступности Советской России. Книга вторая (1941-1991 г.г.)

Осуждённые попадают в запасные части и направляются в Действующую армию вместе со всеми честными бойцами в составе маршевых пополнений. Нередко эти люди, находясь в запасных частях, а также по пути следования на фронт, ведут разлагающую работу, а прибыв на место, растворяются в общей массе, и многие из них скрывают свою судимость. Таким образом, судебный приговор не достигает цели, подрывает авторитет суда и, по существу, наносится вред войсковым частям, куда эти люди прибывают.

Доводы и выводы, честно говоря, удивляют своей несуразностью. Прежде всего, возникают большие сомнения по поводу того, что люди, осуждённые военным трибуналом, направляясь в Действующую армию, «ведут разлагающую работу». Зная обстановку в то время, особенно в районе боевых действий, такое утверждение можно рассматривать как бредовое. Тем более несколькими строками ниже заявлено, что такие бойцы стремятся «раствориться в общей массе». Довольно странный способ «раствориться» — «вести разлагающую работу»! (Тем более неясно, что под этими словами подразумевается).

В общем же смысл приказа № 323 достаточно прозрачен: нужно срочно пополнить штрафные формирования — роты и батальоны советских «камикадзе». Поэтому всех «отсрочников» в обязательном порядке следовало отправлять в штрафные части сроком от одного до трёх месяцев.

Фашистская листовка периода Великой Отечественной войны.

Конечно, приказ «Ни шагу назад!» и последовавшее за ним создание штрафбатов сегодня подвергаются резкой критике со стороны многих историков. Но у этого документа есть немало сторонников. В том числе и среди серьёзных западных политиков, которые подчёркивали его необходимость в тяжёлых условиях панического отступления Красной Армии. Например, в беседе с американским профессором Урбаном бывший посол в СССР А. Гарриман следующим образом оценил действия Сталина по созданию штрафных формирований и заградительных отрядов:

— Мы знали, что Сталин в тылу имел своих секретных агентов, готовых стрелять в свои собственные войска, если они будут отступать. Мы были шокированы, но мы понимали, что это заставляет Красную Армию сражаться. Именно это было самым главным.

— Но не было ли это замечание Сталина признанием упадка морального духа в его войсках?

— Нет. Сталин хотел, чтобы они сделали невозможное; он был преисполнен решимости дать ещё один толчок наступлению, которого нельзя было добиться другими средствами. Наши военные, консультировавшиеся с немцами после войны, говорили мне, что самым разрушительным в русском наступлении был его массовый характер. Русские шли волна за волной. Немцы их буквально косили, но в результате такого напора одна волна прорывалась…

Меж двух смертей: «блатные» выбирают фронт

Вернёмся из первых штрафных частей в гулаговские лагеря. Теперь нам уже ясно, что заколоченные крест-накрест лагерные ворота с надписью «Все ушли на фронт» — это, мягко говоря, поэтическая вольность Владимира Высоцкого. Во-первых, на фронт уходили далеко не все. Например, осуждённые по «политической» 58 статье полностью лишались права «кровью искупить перед Родиной свою вину». Ведь они же были «контрики», или — как их называли «вертухаи» и «блатные» — «фашисты». Таким образом, наиболее сознательная часть заключённых, которая действительно рвалась на фронт и желала с оружием в руках защищать Отечество, была вынуждена оставаться «за колючкой».

Что касается «блатного братства», или «законников», то эти арестанты менее всего стремились на фронт. Как мы помним, для «вора в законе» служба в армии считалась несмываемым позором, он ни при каких условиях не имел права по «воровскому закону» брать оружие из рук власти. Соображения патриотизма в расчёт не брались.