Великие битвы XI–XIX веков: от Гастингса до Ватерлоо

Несмотря на то что мы всегда одерживали верх в бою с закованным в броню противником, наши ряды очень страдали от ядер и шрапнели противника. Огонь французской артиллерии был убийственным, она сумела полностью рассчитаться с нами за потери среди кирасиров. Часто, когда после удачного залпа ряды каре приходили в беспорядок, кавалерия вновь пыталась атаковать нас, но всегда безуспешно. Полк справа от нас понес особенно тяжелые потери, и был момент, когда всем показалось, что его солдаты дрогнули. Халкетт поскакал туда и, схватив знамя полка, поднял его над головой. Только после того, как под ним была убита лошадь, ему удалось восстановить в полку некое подобие порядка. Поскольку полк явно находился в замешательстве, мы получили команду «направо» и должны были прийти ему на помощь. Некоторые из солдат поняли команду как «направо кругом» – и стали разворачиваться. Но старый майор Маклейн из 73-го полка вскрикнул: «Ну нет, мои мальчики! Была команда «направо», и, пока впереди находятся французские штыки, команды «кругом» не будет!» Через несколько секунд он был смертельно ранен. Легкий драгунский полк, стоявший за позициями то ли 23-го, то ли 16-го полка, сманеврировал влево и завязал бой с кирасирами. Мы приветствовали их криками, когда они проскакали мимо нас. Наши кавалеристы сделали все, что смогли. Но им пришлось отступить через несколько минут сабельного боя. Полк бельгийской кавалерии намеревался повторить их подвиг. Но они вдруг остановились у нашего каре. Наш славный Халкетт поскакал к ним и предложил бельгийцам возглавить их атаку. Но это оказалось бесполезно. Тогда к ним поскакал принц Оранский и попытался призвать их выполнить свой долг. Тоже напрасно. Они так и стояли в замешательстве, пока в их рядах не просвистело несколько выстрелов. Тогда бельгийцы развернулись и, подобно бестиям, точнее, испуганным бестиям, помчались назад. Когда бельгийцы скакали мимо правого фаса нашего каре, солдаты, возмущенные поведением этих мошенников, дружно схватились за оружие и дали по ним залп. Многие из этих плутов погибли, как трусы.

К этому времени ряды вражеской кавалерии почти смешались. Когда французы поняли, что их атаки бесполезны, они дружно открыли по нас меткий огонь из карабинов. Пока мы вели бой, мы могли видеть только действия соседних каре справа и слева, но я думаю, что все войска на нашем участке находились в одинаковом положении. Все англичане и немцы достойно выполнили свой долг. Примерно в шесть часов мне послышались орудийные выстрелы. Огонь велся по нашим позициям, в направлении, где, как я понял по шлемам солдат, стояла гвардейская пехота. Я едва успел поделиться своими наблюдениями с офицером, стоявшим рядом, когда примерно с семидесяти шагов по нас открыли огонь два орудия. После первых же разрывов шрапнели упали семеро в середине нашего каре. Орудия были немедленно перезаряжены и продолжили безостановочную, губительную для наших рядов стрельбу. Я был горд видеть, что солдаты немедленно заполняют бреши, возникающие в их рядах после каждого залпа. В тот момент я испытывал почти физическую боль. Только я успел приказать трем своим ребятам занять места в строю и едва они успели встать в строй, как двоих из них разорвало в клочья. Один из них посмотрел мне в глаза и успел издать что-то, похожее на жалобный стон, после чего я невольно воскликнул: «Я не мог ничего сделать». Мы с большой охотой бросились бы в атаку на эти орудия. Но все понимали, что, как только мы развернулись бы в линию, стоявшая у них на флангах вражеская конница тут же преподала бы нам жестокий урок.

Противостояние лицом к лицу, когда противники видят только направленное на него оружие врага, подходило к концу. Вскоре должно было выясниться, у какой из сторон более крепкие нервы, кто устоит и будет и дальше продолжать убивать врагов. Герцог часто появлялся перед нашими рядами. Он был само спокойствие. Однажды, когда он проезжал за нашим каре, среди гренадеров упал снаряд. Герцог удержал коня, чтобы посмотреть, каким будет результат взрыва. Несколько солдат были разорваны на куски. А он лишь слегка тронул поводья. Очевидно, он так же мало думал о печальной судьбе тех погибших, как и об опасности, угрожавшей ему самому. Никто из полководцев не пользовался таким полным доверием среди подчиненных. Где бы он ни появлялся, там сразу же слышался шепот: «Тишина! Стоять лицом к фронту! Здесь сам герцог!» И все сразу же вытягивались, как на параде. Его адъютанты полковники Каннинг и Гордон упали, сраженные, недалеко от нашего строя. Полковник Гордон был убит. Когда поздно вечером герцог снова появился у наших позиций, Халкетт подскакал к нему и, доложив, что его войска ослаблены после длительного боя, попросил подкреплений. «Это невозможно, Халкетт», – спокойно ответил Веллингтон. Тогда наш генерал заверил его: «Что ж, сэр, в таком случае вы можете рассчитывать на мою бригаду до последнего солдата!»