Великие битвы XI–XIX веков: от Гастингса до Ватерлоо

Несмотря на то что французская армия, расквартированная в Италии, не смогла вторгнуться на территорию Австрии и армиям союза теперь не грозил полный разгром, как это было в начале кампании, положение все еще оставалось крайне серьезным. Армия Мальборо должна была обязательно атаковать противника до подхода войск Виллеруа. Ничто не могло помешать этому генералу отправиться со своей армией во Франконию, где находились основные базы снабжения союзников. Кроме того, он имел возможность после стремительного марша соединиться с армиями Таллара и курфюрста Баварского. И под напором этих превосходящих сил армии Мальборо и принца Евгения не смогли бы устоять. В то же время принимать сражение также было опасно; последствия поражения могли бы стать фатальными для союзников. Союзные армии очень незначительно уступали противнику количественно, но все же разницу в силах не следовало сбрасывать со счетов. Кроме того, противник имел явное преимущество в расположении своих войск. Под командованием Таллара и Марсена находились 45 тыс. французских солдат-ветеранов, привыкших воевать. Армия курфюрста тоже состояла из бывалых солдат. Мальборо, как и Веллингтону при Ватерлоо, пришлось вести в бой армию, которая в основном состояла не из англичан, а из солдат многочисленных народов, говоривших на разных языках. Ему также приходилось первому посылать своих солдат в атаку, то есть нести большие, по сравнению с противником, потери с самого начала боя. А враг мог использовать для защиты своих солдат строения и полевые укрепления, которые он сейчас активно усиливал. Поражение объединенной армии могло бы привести к распаду антифранцузского союза, и тогда самые смелые замыслы французского короля осуществились бы. Алисон в своем исследовании, посвященном военным свершениям герцога Мальборо, справедливо перечислил последствия, к которым привела бы победа Франции в войне. Следует еще раз отметить, что до сражения при Бленхейме войска союза постоянно терпели поражения, Австрия была истощена войной и восстаниями в Венгрии, Германия раздиралась внутренними раздорами и враждой своих правителей, а в Англии было сильно влияние партии якобитов. Голландцы не имели политического деятеля, способного объединить их в борьбе, а без союзников Голландия была обречена на поражение. Поэтому можно согласиться с выводами Алисона о том, чем была бы чревата победа Франции в войне, «если бы верх одержала страна, преследующая честолюбивые замыслы, скрепленная религиозным фанатизмом и получившая новые возможности после того, как Людовик XIV укрепил свои позиции в Европе. Вне всякого сомнения, это привело бы к установлению самого деспотичного правления, которое самым жесточайшим образом поработило бы тела и души людей. Франция и Испания под властью династии Бурбонов – это империя Карла Великого, которой правил бы внук Людовика XIV Карл V. Это Франция, держава, отменившая Нантский эдикт, устроившая Варфоломеевскую ночь, а затем объединившаяся с другой силой, Испанией, которая изгнала морисков и в которой действовала инквизиция. Такая сила была бы всесокрушающей и губительной для интересов человечества.

Протестанты были бы изгнаны так же, как когда-то при сыне Пипина Короткого были изгнаны за Эльбу язычники. В Англии снова к власти пришли бы Стюарты, которые вернули бы страну под власть католической церкви. Огонь, зажженный когда-то Латимером и Ридли, был бы залит кровью. А энергия англосаксонской расы, питаемая религией свободы, безвозвратно угасла бы. Изменились бы и судьбы народов мира. В Европе вместо множества независимых государств, вражда которых делала народы бесстрашными, а национальное соперничество стимулировало таланты, нации впали бы в состояние дремы под ярмом единого правителя. Колониальная империя Англии постепенно увяла бы и погибла, как это случилось с Испанией, когда она попала в когти инквизиции. Англосаксонская раса не смогла бы осуществить свою миссию освоить и покорить всю землю. В континентальной Европе вновь был бы воскрешен дух централизованного деспотизма, как во времена Древнего Рима. Ростки римской тирании, а с ними и общее неверие, как это было во Франции перед революцией, развратили бы и народ Британских островов».[33]

Слова, которые произнес герцог Мальборо на военном совете перед сражением, заслуживают того, чтобы процитировать их в этой книге. Они стали известны со слов его капеллана, впоследствии епископа Хейра, сопровождавшего герцога на протяжении всей кампании. Из его воспоминаний биографы Мальборо черпают самый интересный материал для своих исследований. Он произнес эти слова перед офицерами, которым казалось безрассудным первыми атаковать противника и которые пытались отговорить герцога от этого: «Я знаю об опасности. Но нам абсолютно необходимо дать сражение. И я полагаюсь на храбрость и дисциплину солдат, которые изменят положение, кажущееся нам невыгодным». Вечером были отданы распоряжения о подготовке к сражению, которые были восприняты в армии с готовностью, что подтвердило уверенность герцога.