Великие болезни и болезни великих. Как заболевания влияли на ход истории

Но эпоха социалистической Франции быстро подошла к концу. Вечером 16 ноября 1981 года – Миттеран еще не провел на посту президента и полгода из положенных в то время семи лет – президент встретился в Елисейском дворце с двумя докторами, своим личным врачом Клодом Габлером и известным урологом, профессором Адольфом Штегом. Тот родился в 1925 году на территории тогдашней Чехословакии и эмигрировал во Францию, а теперь был главой урологического отделения в больнице Кошин в 14-м округе Парижа. То, что Штег был вынужден сообщить своему президенту, стало самым неприятным известием: «Мой долг – сказать вам правду. У вас рак простаты, и этот рак распространился на кости. Процесс зашел довольно далеко». Как позже вспоминал Габлер в своих мемуарах Le grand secret[299] (которые сразу же запретили во Франции), Миттеран отреагировал на эту новость с глубоким смирением: «Сказанного довольно. Мне конец».

Миттерану представили безрадостный прогноз: ему оставалось жить от шести месяцев до трех лет. Врачам удалось убедить удрученного государственного деятеля довериться возможностям медицины той эпохи. Как ему объяснили, иногда метастатический рак простаты прогрессирует не слишком быстро. Можно было попробовать медикаменты и лучевую терапию. Миттеран согласился. Они сошлись в одном: население Франции и мировая общественность не должны были ничего узнать о тяжелой болезни главы ядерной державы Франции. Недавнее прошлое показало, что сокрытие и ложь могут увенчаться успехом. Предшественник Миттерана, президент Жорж Помпиду, страдал от болезни Вальденстрема, злокачественного заболевания кроветворной системы. Тогда, если здоровье главы государства приходилось обсуждать, в коммюнике Елисейского дворца сообщали о «легкой простуде». Весной 1974 года все больше французов стали замечать, что лицо Помпиду раздувается, как воздушный шар. Очевидно, как отмечали свидетели, обладавшие медицинскими знаниями, он лечился высокими дозами стероидов. В конце марта общественности было объявлено, что у Помпиду неопасное, но болезненное заболевание сосудов. Через неделю он скончался.

Из-за этой химеры было решено, что французские президенты в будущем обязаны регулярно информировать общественность о состоянии своего здоровья. Такого принципа придерживался и Франсуа Миттеран. Однако его коммюнике были далеки от правды. Как вспоминал Габлер, «началась эпоха всеобщей лжи». Как и чем тайно лечили Миттерана, было скрыто под завесой секретности. Должно быть, дела шли даже более успешно, чем ожидали все сопричастные. Миттеран ежедневно принимал медикаменты, вероятно, в виде инъекций. Когда Миттеран находился в командировке за границей, терапию проводили ночью, чтобы не привлекать внимания. Во время государственных визитов в Восточный блок лечение происходило в полной тишине из-за высокой вероятности прослушивания. В таких случаях набор для инъекций и флаконы из-под лекарств возвращались во Францию в дипломатическом багаже и уничтожались уже там. В телевизионных репортажах и на фотографиях в прессе рядом с Миттераном регулярно появлялся Габлер, характерные бакенбарды которого стали для французской общественности привычным атрибутом.

Официально у личного врача не было забот более серьезных, чем та или иная «простуда» президента.

Возможно, Миттеран был убежден, что ему удалось справиться с раком. В 1988 году он, не раздумывая, снова баллотировался на семилетний срок. Когда его лицо побледнело, походка стала шаркающей, а глаза потускнели, правда выплыла наружу. Общественность наконец-то узнала о его серьезном заболевании, когда в сентябре 1992 года президенту сделали операцию на простате. Операция была проведена в больнице Кочин. Главный врач урологического отделения Бернар Дебре сообщил прессе, что все прошло хорошо и президент «чувствует себя прекрасно». Затем последовали лучевая и химиотерапия, которые отсрочили дальнейшее ухудшение здоровья президента, но не смогли остановить рак. Если верить Габлеру (французские врачи считают его мнение более чем спорным, поскольку подозревают, что он нарушил врачебную тайну), последние шесть месяцев Миттеран был не в состоянии выполнять свои обязанности: «В 9:30 утра он прибывал в Елисейский дворец и сразу же ложился в постель, где оставался до обеда <…> Он прекратил работать, потому что его не интересовало ничего, кроме его болезни».