Великие дерзания

В начале твоего пути к искренней жизни я могу сделать тебе величайший подарок – научить жить в любви и быть способной на «великие дерзания».

Я не смогу быть идеальной матерью или учителем, но я позволю тебе наблюдать за мной, и я всегда буду свято ценить твой жизненный рост. Понастоящему наблюдать и сопереживать.

Заключительное слово

«Нет, не критик, который ведет подсчет досадных ошибок, не человек, указывающий, где сильный споткнулся или что тот, кто делает дело, мог бы справиться с ним лучше, – уважения достоин тот, кто на самом деле находится на арене, у кого лицо покрыто потом, измазано кровью и грязью, кто отважно борется, кто допускает ошибки и раз за разом проигрывает, кто знает, что такое великий энтузиазм, великая преданность, и не позволяет себе свернуть с достойного курса, кто, если ему повезет, достигает в итоге высочайшего триумфа, а если не повезет, если он проигрывает, то, по крайней мере, это случается после великих дерзаний…»

Теодор Рузвельт

За девять месяцев, которые мне потребовались, чтобы сформировать и оформить десятки лет исследований в эту книгу, я возвращалась к этой цитате, по крайней мере, сто раз. И, честно говоря, я обычно вспоминаю о ней, когда на меня нападает приступ гнева или безнадежного отчаяния. В такие моменты я иногда думаю: «А, может, это все чепуха и это не стоит уязвимости?» Совсем недавно, после того как я прочитала несколько анонимных комментариев на новостном сайте, я положила эту цитату перед собой на письменный стол и мысленно задала себе вопрос: «Если ты не критик, который ведет подсчет досадных ошибок, то почему так больно?»

Несколько минут я сидела в тишине. Потом неожиданно вспомнила разговор с одним молодым человеком, чуть старше 20 лет. Он сказал мне, что его родители прислали ему ссылки на мое выступление на конференции TED, и ему действительно понравилась идея искренности и великих дерзаний. Он рассказал мне, что это выступление вдохновило его признаться в любви девушке, с которой он встречался в течение нескольких месяцев. Я вздрогнула и понадеялась на счастливый конец этой истории.

Не тутто было. Она ответила ему, что он «потрясающий», но, по ее мнению, им стоит попробовать на время расстаться и начать встречаться с другими. Когда он вернулся домой после этого разговора, то рассказал двум своим соседям по квартире, что случилось. Он сказал мне, что оба парня ответили чтото вроде: «И о чем ты только думал?» Один из них сказал ему, что девчонкам нравятся бабники. Потом он произнес: «Сначала я почувствовал себя довольно глупо. Но потом я подумал об этом и вспомнил, почему я всетаки это сделал. Я сказал моим соседям по квартире: “Для меня это была смелость великих дерзаний”».

Потом он улыбнулся: «Они просто посмотрели на меня, кивнули и произнесли: “О, как здорово ты сказал!”»

При великих дерзаниях речь не идет о выигрыше или проигрыше. Речь идет о смелости. В мире, где доминируют недостаточность и стыд, а чувство страха становится привычным делом, уязвимость – это подрывной элемент. Она некомфортна. А иногда даже немного опасна. И, конечно, когда мы раскрываемся, возрастает риск того, что мы испытаем боль. Я оглядываюсь на свою собственную жизнь и на то, что великие дерзания значат для меня. И я могу честно сказать, что нет ничего более неудобного, опасного и вредного, чем полагать, что я стою гдето в стороне, снаружи своей жизни, заглядываю и любопытствую: а что было бы, если у меня была смелость показать себя и позволить другим меня увидеть?

Итак, господин Рузвельт… Как здорово вы сказали. Прямо в точку. Поистине «уважения достоин тот… кто отважно борется, кто допускает ошибки и раз за разом проигрывает», и не может быть победы без уязвимости. Теперь, когда я перечитываю эту цитату, даже если испытываю негативные эмоции, я все равно думаю: «Все правильно».

Приложение. Доверие открытиям: обоснованная теория и процесс моего исследования