Великие Древние (сборник)

Меня начала колотить сильная дрожь, и моя рука выронила кружку, которая как мне показалось, очень долго летела на пол, прежде чем разбиться. Вино расплескалось по полу, образовав на полу огромное пятно красного цвета. Мне мерещилась кровь, которая заливает мне ноги, мои глаза застилал туман, в котором я вновь видел изуродованного Фернандеса, и каменного демона, пожирающего его. А еще я видел пол, приближающийся ко мне. Последнее, что я почувствовал это руки подхватывающие меня и несущие куда-то.

Наверно я спал, но снов не видел. Никаких. Мне было душно. Я не мог пошевелить ни одним суставом и представил себя лежащим в гробу. Однако какой-то желтый свет начал бить мне в глаза, возвещая о том, что я еще не похоронен. Я заворочался, пытаясь повернуть голову в сторону. Мне стали мерещиться в этом ярком желтом свете глаза неведомой твари, что смотрела на меня из бездонных морских глубин. Огромные страшные очи чудовищного создания притягивали меня, они приближались, и мне казалось, что я вижу кошмарное осклизлое тело совершенно неописуемой формы, и тогда…

Я проснулся. И оказался в той же самой комнате, что и в первый раз. Солнечный свет бил мне в глаза через крошечное запотевшее окно. Во рту пересохло. Я задыхался. Чьи-то невидимые руки начали сжимать мое горло, и я, спотыкаясь, выбежал из этой каморки и очутился на улице. Стояло прохладное осеннее утро, и мои легкие с облегчением вдохнули свежий воздух. Прислонившись к каменной стене, я осмотрелся. Это была трактирная совсем недалеко расположенная от главной городской площади.

Обычно на этой площади зачитывали королевские указы и казнили преступников. Сейчас пока было тихо, и я, ковыляя, направился к своему дому. Только через некоторое время я обратил внимание, что иду по булыжной мостовой в одних чулках, но мне уже было все равно, и не стал останавливаться.

Внезапно воздух наполнился какими-то звуками. Я прислушался. Издалека донесся стук копыт и зычный голос королевского глашатая. Что он прокричал, мне расслышать не удалось, но уличный народ оживился. Продавцы протухшей рыбы, портные, старьевщики, мастеровые – все бросились на площадь. И тогда я остановился. Какое-то интуитивное чувство заставило меня развернуться и пойти за ними. Но идти, долго не пришлось.

Сначала на площади показались двое конных идальго в дворянских доспехах. Они с важным видом кивали собравшейся черни и разбрасывали золотые монеты. Потом на площадь въехала телега, запряженной парой быков. Телега ужасно скрипела, ибо на ней возвышался какой-то внушительный предмет неправильной формы. Он был задернут темным покрывалом. Видимо, публике готовились предъявить что-то неординарное.

По бокам повозки шли по четыре латника с длинными алебардами, что навевало мысли о ценности груза в повозке. Они лениво распихивали особо любопытных горожан и, наконец, процессия остановилась совсем недалеко от меня.

Меня охватило любопытство, что было странно. После той апатии мне казалось, что ничто меня уже не оживит, не придаст жизненных сил. И вместе с тем, к любопытству примешивалась какая-то щемящая тревога. Как будто давно забытое снова начало просыпаться в моей памяти. Червь воспоминаний начал медленно бурить мой мозг. Я все понял еще за секунду до того, как стражники сдернули покрывало, с непонятного предмета на повозке. С предмета с непонятными формами и очертанием. Предмета, который был вовсе не предметом…

Потому что ни один предмет на этой планете не может иметь таких кощунственных очертаний, такой чудовищной формы, облаченной в камень. Такой уродливой морды осьминога, таких кошмарно бесчувственных глаз и такой безжалостной жажды убийства!!!

Я сижу уже месяц в этой мрачной тюрьме. Заточенный в крепости, за нападение на знатного идальго. Но нет! Я нападал не на знатного сеньора. Да, я вырвал алебарду из рук стражника! Да я ранил другого стражника, пытавшегося мне помешать. Но я хотел убить только ЕГО, это адское отродье, которое этот полоумный идальго додумался привезти с проклятого острова и поставить на площади на потеху зевакам! Да, я хотел этого, хотел избавить свою родину от этого каменного проклятия, нависшего над ней мрачным призраком!

Но мне не поверили, и засадили в этот каменный мешок, а этот каменный идол возвышается на площади и жадно смотрит на людей. Он готовится хватать, рвать и поедать свежее мясо. Человеческое мясо, а я сижу в этих четырех каменных стенах, разговариваю с крысами и молюсь о скорой смерти. Это единственное чего я хочу. Быстро умереть и не видеть всего этого. Чтобы больше не слышать криков умирающих людей, не видеть кровавых брызг.

Я слышу шум гигантских крыльев. Да, сейчас он уже совсем большой.