Великие Древние (сборник)

Уже лежа опять в холодной хижине, я с Фернандесом принялся обсуждать план бегства. В сапоге у меня до сих пор лежал острый кинжал, который мог быть с успехом использован в критическую минуту. Мы пришли к выводу, что когда одного из нас опять потащат к идолу, остальные должны воспользоваться всеобщей суматохой и неосмотрительностью дикарей, и броситься в разных направлениях, чтобы самостоятельно добраться до побережья. Ибо до него было не так уж и много по нашим прикидкам – около пяти или шести миль. Вполне преодолимое расстояние для выносливого человека.

Я учитывал также и то обстоятельство, что дикари бросятся в какое либо одно направление, либо не смогут сосредоточить все силы в обоих направлениях и удача просто обязана повернуться к кому-то из нас лицом. И теперь нам оставалось только ждать дня следующего жертвоприношения, и по возможности избегать приема пищи и воды, дабы не быть застигнутыми врасплох. И все же нас застигли.

Мы настолько напряженно ждали заветного дня, что не заметили, как наши силы истощились, и нам неволей пришлось употреблять пищу, хоть и небольшими порциями. Сначала сознание потерял Фернандес, потом Кошта. И после этого меня осенило. Я решил притвориться уснувшим. Медленно, стараясь копировать движения теряющего сознание, я свалился на пол хижины и прикрыл глаза. Лежать пришлось довольно долго. Чтобы нескучно было лежать, я начал отсчитывать минуты. Тело слегка онемело, когда прошел уже третий час, и наконец, я услышал скрип двери и легкий стук шагов.

Я чуть не разомкнул веки, когда меня грубо дернули вверх и потащили к выходу. За мной, судя по характерным звукам, тащили также и моих товарищей. На улице были слышны вопли дикарей и чьи-то нудные напевы.

Когда меня бросили на землю, я решил приоткрыть глаза и оценить обстановку. Фернандес лежал неподвижно, на счёт Кошты я подумал тоже самое, как вдруг он приоткрыл глаза и моргнул мне. Хитрый старый пёс, подумал я. Тоже хочет жить. Теперь все зависело от того, кого дикари решат принести в жертву.

Сначала показалось, что дикари выбрали Фернандеса, но потом вождь что-то крикнул и двое дикарей повернули к Альваро Коште. Я видел, как он напрягся, затем открыл глаза, но в тот момент я ничем не мог ему помочь. Сейчас внимание дикарей полностью было сосредоточено на нас. Кошта не выдержал и попытался вскочить и вырваться, когда туземцы подошли к нему, и схватили за руки. Дикари были удивлены, и, отбросив копья, стали связывать его. Одно из копий упало рядом с лежащим без сознания Фернандесом. И его рука до того момента лежащая рядом с неподвижным телом, внезапно дрогнула и накрыла копье. Дальше я уже мало обращал внимания на то, как Кошту тащили к идолу, на приближение к нему палача, на действия толпы. Я выбирал, в какую сторону лучше всего бежать, причём действовать надо было немедленно, рассчитывая на эффект внезапности и поддержку Фернандеса, который оказывается тоже был в сознании и готов действовать.

Стараясь не смотреть в сторону хладнокровного убийства ещё одного моего товарища, я вскочил на ноги и, толкнув одного из дикарей на двух других, побежал к густым зарослям папоротника. Я обернулся, и увидел, как Фернандес насадил одного из дикарей на поднятое копье, и бросил его в толпу, что вызвало мимолётное замешательство. Сам он быстро добежал до деревьев и скрылся. Я уже был близко к заветным зарослям, как чья-то рука вцепилась в моё плечо мёртвой хваткой.

Я машинально выхватил свой кинжал и с омерзением ткнул им в чёрную мёртвую плоть дикаря, настигнувшего меня. Однако его хватка не ослабла. Тогда я обернулся и с силой нажал на кинжал. Рука дикаря треснула, как гнилая ветка, и чёрный гной брызнул на меня. Дикарь упал и зашипел по-змеиному, но ноги уже сами уносили меня в спасительные заросли. Мой разум пытался понять, в плену каких чудовищ мы оказались, но постичь это в данный момент было невозможно. Главное было убежать, скрыться, спрятаться.

3. Смерть на опушке

Мы бежали с Фернандесом долго, не смея оглянуться, и, казалось, ноги не могут сами остановиться. Нам чудилось, что со всех сторон нас окружают гнилые тела дикарей, что они мелькают то тут, то там, и когда мы в изнеможении упали на траву, то удивлению не было предела: погони не было даже слышно. Мы прислушались. Только ветер шевелил верхушки пальм и лениво перебирал траву. Где-то в лесу надрывалась какая-то птица. Фернандес приподнялся и выпалил, тяжело дыша: «До сих пор не верю, что все это было в действительности. Голова идет кругом…»

Я согласился и покачал головой. Все было настолько же необычно насколько и страшно. С дикарями я сталкивался и раньше. На самых разнообразных островах и континентах, но то, с чем мы с толкнулись на этом проклятом острове было каким-то особенно зловещим. Зловещий культ и выродившиеся туземцы совершенно отвратного вида… Как будто ожившие мертвецы… Ужасная гибель наших товарищей, и такое обманчиво легкое бегство из плена. Все было очень подозрительно, и шестое чувство подсказывало, что наши злоключения еще не кончились.