Великие государственные деятели Российской империи. Судьбы эпохи

Была ли это «настоящая любовь», или просто желание «сойтись» с благородной женщиной, стоявшей гораздо выше «Данилыча» на сословной лестнице, мы, наверное, никогда не узнаем. Может быть, не знал этого и сам Меншиков. Он долго и романтично ухаживал за своей избранницей – почти каждый день обменивался с ней нежными письмами. «Вы для Бога как при мне, так и ныне, веселитесь и ничего не думайте, – желает он своей возлюбленной и шутливо грозит ей. – А буде вы станете о чем печалица, а веселится не учнете, о чем я, приехав, уведаю подлинно, то в то время на меня не прогневитесь – истинно лишены будете моей милости вечно». Нужно помнить, что переписка не была тайной – она шла через секретаря и царь в любой момент мог узнать о ней. По-видимому, он и знал, и ничего не имел против.

Д. М. Арсеньева

А у Дарьи Михайловны не было никаких причин лукавить, когда она писала своему «Данилычу»: «Только не могу больше блажить против милости твоей. Желаю сердешно видить тебя, радость свою, и неотлучно быть при милости твоей всегда». Она посылала ему подарки: то рубашку, то нарядные галстуки или новый камзол, то маленькое золотое сердечко, то кафтан и штаны, а то «дорожную кровать с постелею и одеялом», чулки, башмаки и так далее. «Не покручинься, свет мой, – писала она, – что подарки не корысны, ей, от любви сердешной послала к тебе, радости своему». А он отвечал ей, благодаря за присланные ягоды: «Имели оные с любовью употреблять, понеже зело показались мне угодны». Такими же трогательными презентами обменивались Петр со своей Катеринушкой.

Меншиков постоянно писал Дарье Михайловне, как он благодарен ей за заботу. В одном письме: «А что ты, Дарья Михайловна, изволишь меня письмом своим остерегать и попечение имеешь, и за то я особо паки милости твоей благодарствую. Однакож ныне никакой опасности не имеем». А в другом: «За писания ваши я благодарствую, а паче за то паки благодарен, что изволите меня через свои письма опасать». Впрочем, эти романтические чувствования, не мешали Меншикову содержать многочисленных любовниц.

В конце концов Дарья Михайловна не устояла и успела родить от «Даниловича» внебрачную дочь, Александру, прежде чем тот повел свою избранницу под венец.

У Дарьи Михайловны было три сестры: небезызвестная нам Варвара Михайловна, будущая фрейлина Екатерины, Аксинья Михайловна и Авдотья Михайловна. Сестры Арсеньевы, как и Марта Скавронская, с которой те были хорошо знакомы, часто сопровождали Александра и Петра в боевых походах. Они были под Нарвой в 1704 году, в Витебске в 1705 году, 1706 году снова в Нарве и затем в Киеве. Там 18 августа 1706 Петр и обвенчал Александра и Дарью.

Дарья Михайловна еще некоторое время сопровождала мужа в боевых походах. Под Калишем, через два месяца после свадьбы, она находилась в обозе русской армии и Меншиков обещал ей «в баталии сам не буду», а потом просил прощения за то, что не сдержал своего обещания и поскакал в битвы. Когда же супруги разлучались, Меншиков в письмах клятвенно заверял жену, что «истинно по разлучении с вами ни единого случая не было, чтобы довольно вином забавица и с королевским величеством зело умеренно забавлялись, и в том не извольте сумлеваться». Очевидно Дарью Михайловну очень беспокоило бесконечное пьянство Меншикова и его венценосного приятеля.

Варвара продолжала жить с сестрой, для нее во дворце Меншикова отделали две комнаты, которые так и назывались «Варварин покой».

Кроме сестер Дарьи Михайловны в доме бывали, а иногда и жили сестры самого Меншикова Анна, Мария и Татьяна. Особенно теплые отношения сложились у Меншикова с племянницей Анной, дочерью сестры Марии. Он также покровительствовал братьям Дарьи Михайловны – Ивану и Василию и их семьям.

Из семи детей, родившихся у Меншиковых, выжили трое: сын Александр и дочери Мария и Александра. Об их судьбе еще пойдет речь.

* * *

Но при Меншикове город украсился не только Посольским дворцом и личными покоями светлейшего. В Петербурге заработала Адмиралтейская верфь, и начиная с весны 1706 года регулярно спускала на воду новые военные корабли. На строительство крупных судов уходило несколько лет. Так, 54-пушечный линейный корабль 4 ранга «Полтаву» заложили в декабре 1709 года, а сошел со стапелей в июне 1712. Дома для работников верфи протянулись вдоль Большой и Малой Морских улицы.

В нижнем течении Мойки заложили еще одну верфь, где строились гребные суда – галеры, широко использовавшиеся для военных действий в шхерах Балтийского моря. Свой шхерный флот был у Швеции, появился он и у России. Позже эта верфь получила название «Новая Голландия». Для того, чтобы галеры могли выходить из верфи в Неву, прорыли специальный канал, ныне носящий название Адмиралтейского. За постройкой галер и транспортных судов также надзирал Меншиков и докладывал об успехах царю: «В нынешнюю кампанию будет у нас здесь готовых 20 галер», «ныне заложил вновь 20 галер», «приготовлением в отпуск кораблей всеми мерами стараемся», «положено сделать 300 соймов[9])».