Великие государственные деятели Российской империи. Судьбы эпохи

Но 19 июня 1727 года Меншиков тяжело заболел, он не вставал с постели и кашлял кровью. Остерман, бывший наставником Петра, устроил так, чтобы молодой человек сблизился с Долгорукими. Впрочем, это было не сложно: Иван Долгорукий был лишь немногим старше Петра, как и он, любил охоту и развлечения. Вскоре молодые люди стали неразлучны. Елизавета тоже настраивала племянника против Меншикова. И вот Петр заявил, что не намерен жениться раньше 25 лет. Это, разумеется, никак не входило в планы светлейшего. Он пытался переубедить Петра, но тот просто перестал допускать его к себе и специальным указом отнял у него право распоряжаться казенными деньгами. Затем 8 сентября по результатам работы следственной комиссии Верховного Тайного совета без суда Меншикова поместили под домашний арест. Просить о милости к мужу и отцу к Петру отправились Дарья Михайловна, ее сестра и сын. Но Петр не захотел их слушать. Тщетно родные Меншикова умоляли о заступничестве Остермана и Елизавету. Не помогло. 12 сентября Меншиков получил приказ, в котором сообщалось, что он лишается всех чинов и званий, и должен ехать со своим семейством в Раненбург – маленькую крепость недалеко от современного города Липецка. Один из современников вспоминает: «Проезжая по улицам петербургским, он кланялся направо и налево из своей кареты и, видя в сбежавшихся толпах народа своих знакомых, прощался с ними так весело, что никто не заметил в нем ни малейшего смущения». Кавалькаду карет и повозок, увозивших семью Меншикова, нагнал курьер с приказом отдать все ордена. Александр Данилович в пути занемог, его везли на носилках, привязанных к лошадям.

В Раненбурге Меншиков сделал последнюю, довольно робкую попытку изменить свою судьбу: празднуя день рождения – раздал охране дорогие подарки. Начальник охраны, опасаясь доноса, решил сам доложить об этих дарах. Его тут же сместили с поста, Меншикова обыскали, арестовали все его имущество, привезенное в Раненбург, а потом отправили дальше на восток – в город Березов Сибирской губернии.

Меншикову оставалось жить всего два года. Он умер 12 (23) ноября 1729 года в Березове. Ему было 56 лет. Дарья Михайловна скончалась еще по дороге в Березов, в Казани, старшая дочь Мария, «порушенная» невеста Петра II, умерла от оспы. Из ссылки вернулись только сын Александр, который и продолжил род Меншикова, и младшая дочь светлейшего, вскоре вышедшая замуж.

Остается вопрос: почему Меншиков, так упорно цеплявшийся за власть, не спасовавший даже перед гневом Петра I, позволил Остерману обвести себя вокруг пальца? Может причина – болезнь, и у Меншикова уже просто не было сил сопротивляться. А может быть, Меншиков не сумел найти подход к Петру II. Его дед и тезка был страшен во гневе, но умел ценить рассудительных и инициативных людей, он прощал Меншикову любые грехи, пока тот его единомышленник и выполнял его задания, но у внука не было таких грандиозных планов, как у деда. Он хотел только, чтобы ему выказывали всяческое почтение и развлекали его. Остерман сумел дать Петру II то, чего он желал. Меншикову это оказалось не под силу. Опускаться до уровня глупого мальчишки он не смог или не захотел. И он проиграл. Удастся ли Остерману воспользоваться тем, что он приобрел в результате этой интриги?

Глава 2. Андрей Иванович Остерман

1

Карьера Остермана, хоть тоже была блистательной, все же не так поражала современников. Генрих Иоганн Фридрих Остерман – сын пастора из Вестфалии, стал вице-президентом Коллегии иностранных дел в чине тайного советника – IV класс Табели о рангах (в составлении которой он в свое время принимал участие), равный по чину генерал-майору пехотных войск. В Европе такой карьерный взлет был чем-то из области сказок, но в Россию «на ловлю счастья и чинов» ехали, обычно, люди не самые знатные и родовитые, в стесненных обстоятельствах, да к тому же, обладавшие некой авантюрной жилкой.

Уже в XIX веке Грибоедов в знаменитом монологе Чацкого будет описывать, как «французик из Бордо» собрал вокруг себя светское общество (прекрасно говорившее по-французски)…

 И сказывал, как снаряжался в путьВ Россию, к варварам, со страхом и слезами… 

Но веком раньше немецкий язык в России знали разве что при царском дворе, а слухи о «варварской Московии» были, пожалуй, еще страшнее. Причем, не все из них на поверку оказывались неправдой.