Великие государственные деятели Российской империи. Судьбы эпохи

Возможно, будь он здоров, он смог бы что-нибудь предпринять. Но его, как и Меншикова, в самый критический момент свалил недуг, на этот раз не вымышленный, а настоящий, бич аристократии XVIII века – подагра. А впрочем, заговор Елизаветы зрел много месяцев до этого, и, Остерман то ли ничего об этом не подозревал, то ли не мог убедить Анну Леопольдовну отнестись к этому серьезно. Многие политики того времени недооценивали хорошенькую хохотушку, которая казалась слишком глупой и беспечной, чтобы быть опасной. Известие о визите Миниха к Елизавете немного насторожило Андрея Ивановича, но, разделавшись с фельдмаршалом, он посчитал, что опасность уже позади. И не он один! В марте 1741 года французский посол доносил своему королю, что Остерман еще никогда «достигал такой высоты, как теперь. Можно без всякого преувеличения сказать, что он действительно царь всея Руси».

Анна Леопольдовна

Антон Ульрих

После переворота 25 ноября (6 декабря) 1741 года Остермана приговорили к смертной казни через колесование, но Елизавета заменила ее ссылкой. Возможно, он чувствовал вину и корил себя за то, что поддался искушению властью, и рассматривал наказание, как справедливое возмездие. Возможно напротив – досадовал только на то, что не угадал опасности и не принял вовремя меры. Так или иначе, Андрей Иванович отправился в тот самый Березов, где умер Меншиков и скончался там 20 [31] мая 1747 года. Жена сопровождала его в ссылку, после его смерти ей позволили вернуться в Москву.

Старший сын Остермана, Федор Андреевич, сделал военную карьеру, участвовал в Прусской войне, показал себя храбрым офицером, был награжден орденами, после ухода в отставку стал сенатором.

Младший сын стал дипломатом и возглавил Вольное экономическое общество. Детей у обоих братьев не было, поэтому детям их сестры, вышедшей замуж за графа Толстого, разрешили носить двойную фамилию Остерман-Толстой.

Глава 3. Шуваловы

1

В XVIII веке самой надежной карьерной лестницей для молодого дворянина была служба в армии или во флоте. Даже не проявляя чудес сообразительности и храбрости, можно было, не торопясь, подниматься в чинах и в конце концов «выйти в генералы». А уж если выпадал шанс принять участие в войне и там отличиться, то – вот он долгожданный орден и карьерный взлет. Нужно, конечно, иметь везение, чтобы не нарваться на пулю, но где же можно обойтись без везения!

Служба при Дворе была более «нервной», и пожалуй, даже более опасной. Молодой дворянин мог взлететь высоко, в один день перепрыгнув через несколько ступеней карьерной лестницы, а мог попасть в опалу вместе с членом императорской семьи, которому служил. Мог оказаться замешанным в заговоре, который сулил либо быстрый карьерный взлет, либо столь же быстрое падение, и привести в безвестность, в ссылку или даже на плаху. Одним словом: придворная служба – азартная игра для самоуверенных любителей риска.

Мы не знаем, насколько азартен был скромный служилый дворянин, офицер Семеновского полка Иван Максимович Шувалов, когда устраивал двух своих сыновей пажами ко Двору Екатерины I. Возможно, он вовсе не загадывал на будущее, а просто пользовался представившейся возможностью, и думал, что что-нибудь из этого да выйдет. В таком случае – он не ошибся.

Юные братья-пажи, носившие популярные в ту эпоху имена Петр и Александр, попали в свиту герцога Голштинского и его супруги – Анны Петровны. Кстати, историки до сих пор спорят, кто из братьев был старше, но по всей видимости, они были погодками, и в год свадьбы герцога и Анны Петровны им исполнилось по 14 и 15 лет.

Герцог задержался в Петербурге. Он стал членом Верховного тайного совета и ждал обещанной поддержки своих претензий на шведский престол, или хотя бы военной помощи в отвоевании у Дании Шлезвига. Не дождавшись ни того, ни другого, вынужден вернуться в Голштинию в августе 1727 года. Братья отправились с ним и Петр даже попытался поступить в университет Киля, но то ли домашнего образования не хватило, то ли помешала скоропостижная кончина Анны 4 (15) мая 1728 года от послеродовой горячки.

Братья вернулись в Петербург, где попали ко Двору младшей дочери Петра – Елизаветы. Положение ее тогда было незавидным, Анна Иоанновна подозревала, что девушка может попытаться захватить власть и, вызвав ее в Петербург, держала при себе.