Великие химики. В 2-х т. Т. 2

— Но мы не можем ждать! — горячился профессор Габер. Будучи человеком экспансивным, он не мог смириться с бездельем. Габер записался в ряды добровольцев и получил специальное задание, связанное с подготовкой химического оружия.

Каждый раз возвращаясь из поездок на фронт, Габер заходил к Вильштеттеру. Друзья засиживались до поздней ночи.

^{Р. Кун}

…Габер просмотрел только что вышедшую книгу Вильштеттера «Исследования хлорофилла»[385]. Они долго и горячо спорили о природе ферментов. Эти биологически активные вещества уже давно привлекли внимание Вильштеттера. Опыты, которые он проводил в последнее время, исследуя процессы фотосинтеза и участие хлорофилла в усвоении углекислого газа воздуха, убедительно доказывали, что регулирование жизненных процессов зависит прежде всего от ферментных систем живых клеток. Именно эти ферменты интересовали сейчас ученого. Но возможности проводить исследования подобного рода не было. Война затягивалась, надежды на быструю и легкую победу улетучились как летний туман. В военных кругах теперь уже думали об обороне, о предотвращении краха Германии. Создать надежное химическое оружие — такова была последняя задача, поставленная военным министерством.

Работой руководил Габер, но Вильштеттер принял в ней активное участие. Они разрабатывали конструкцию химического противогаза. Ученые испробовали уже десятки и сотни комбинаций. Заправляли респираторы, присоединяли их к маскам и сами входили в экспериментальную камеру, заполненную хлором. И каждый раз через несколько минут не выдерживали — выбегали, сбрасывали маску и с воспаленными от хлора глазами возвращались в маленькую пристройку, сооруженную специально для их опытов.

— Твой противогаз — средство средневековой инквизиции, — шутил Вильштеттер.

— Да, но без него гибель неизбежна, — возражал Габер.

Он тоже не спасение, уже через несколько минут хлор начинает просачиваться через респиратор.

— А я верю, что мы добьемся успеха и сможем удлинить срок действия респиратора до нескольких часов.

В период этих работ пришло радостное сообщение — Вильштеттеру присудили Нобелевскую премию по химии[386]!

Известие было неожиданным и тем более радостным.

Из-за военной обстановки торжества по случаю вручения Нобелевской премии состоялись лишь спустя пять лет, в июне 1920 года. Помимо Вильштеттера одновременно Нобелевская премия была вручена профессору Фрицу Габеру, Максу Планку и Максу фон Лауэ[387].

1920 год был полон и других радостных для Вильштеттера событий. Одним из таких событий было открытие новой аудитории в Мюнхенском университете. После ухода Байера Вильштеттер решил вернуться в Мюнхен и уже четыре года был профессором университета. По его настоянию построили новую просторную, отлично оборудованную аудиторию, хотя добиться этого было нелегко в условиях послевоенных трудностей и инфляции.

Снова работа со студентами, снова исследования с молодыми способными сотрудниками. Теперь в лаборатории занялись ферментами. Извлечение этих веществ из животных клеток, их адсорбирование на поверхностно-активных веществах с целью получения препаратов большой концентрации и ферментов высокой активности требовали тонкого экспериментаторского мастерства. Многолетний опыт Вильштеттера сослужил ему добрую службу — он легко решал новые задачи.

Но спокойная исследовательская работа была прервана новыми событиями. Германию охватила чума национал-социализма и антисемитизма. В коридорах университета начали появляться подстрекательские антисемитские лозунги.

Однажды утром, войдя в аудиторию, Вильштеттер увидел: на черной доске крупными буквами было написано: «Вон евреев из университета!» Ассистент, проводивший демонстрации, схватил тряпку и стал поспешно стирать позорные слова, но что это могло изменить? Профессор покинул аудиторию и долго сидел запершись в своем кабинете, потом написал заявление об уходе из университета и вручил его ректору. Никакие обещания, никакие просьбы не могли изменить этого решения. Шел 1925 год.

Вильштеттер оставил служебную квартиру и перебрался на свою виллу.

Но мог ли он так же легко порвать со всем тем, что было его жизнью?

В лаборатории над докторскими диссертациями работали Эрвин Бум и Ойген Баманн. Исследования Рихарда Куна[388] и Вольфанга Грассмана тоже еще не были закончены. Вильштеттер все же приходил на несколько часов, просматривал результаты опытов, давал наставления и поспешно уходил.

Когда Гитлер и его приспешники — национал-социалисты пришли к власти, по всей Германии развернулась открытая шовинистическая кампания. Двери университетов закрылись для евреев вообще. Эйнштейн эмигрировал. Габер не вынес тяжелых испытаний и умер.

Самое страшное пришлось пережить и Вильштеттеру — он потерял родину, потерял все, что приносило ему радость и было смыслом всей жизни. Остались лишь воспоминания… И вот теперь они лежат перед ним, изложенные в этой толстой рукописи. Скоро придет Артур Штолль — Вильштеттеру придется расстаться и с ними — Штолль отнесет рукопись в издательство.