Великие химики. В 2-х т. Т. 2

Когда на следующий год Эмиль начал работу по количественному анализу, он окончательно разочаровался в химии: анализы проводились классическими методами, примитивными и давно устаревшими.

— Брошу химию и займусь физикой, — решил Эмиль.

— Глупо, — уговаривал его двоюродный брат Эрнст. — Раз уж ты выбрал химию, продолжай. Если тебе не нравится здесь, поезжай в другой университет.

— Если исследования всюду проводятся по таким методам, я не смогу работать. Знаешь…

Эмиль не договорил, раздался стук в дверь, и в комнату вошел другой его двоюродный брат — Отто Фишер[269].

— Отто? А ты по какому случаю в Бонне? Неужели тебе Берлин не понравился? — вместо приветствия спросил Эмиль.

— Понравился, но я решил попутешествовать. Не могу сидеть на одном месте. Анализы, анализы… Меня тошнит от этих анализов!

— Не говори мне об этом! — махнул рукой Эмиль. — У меня восьмой день фильтруется гидроокись алюминия. Сидишь, сидишь перед воронкой, следишь за этими бесконечными каплями, терпения не хватает! Взял бы штатив да и выкинул в окно вместе с этой проклятой воронкой!

— А почему вы не используете для фильтрования водяной насос, предложенный Бунзеном? В Берлинском университете это давно уже практикуется.

— А здесь ничего подобного и в помине нет. У нас все делается по старинке.

— Говорю тебе, — вмешался Эрнст, — поезжай в другой университет.

— Великолепная идея! — воскликнул Отто. — А что если и я с тобой отправлюсь? Берлин хорош, но ведь не сошелся свет клином на ученьи. Нужно повидать мир.

Лицо Эмиля просветлело.

— Решено! Куда же отправимся?

— Я предлагаю — в Вену, — сказал Отто. — Мне рассказывали об этом городе мною интересного.

— К сожалению, это слишком далеко от Эйскирхена, Отто: Ведь ты же знаешь, у меня больной желудок. Мне всегда нужно быть поближе к нашим. А что ты скажешь о Страсбурге?

Отто на минуту задумался, потом махнул рукой.

— Хорошо! Пусть будет Страсбург!

Осенью 1872 года Эмиль и Отто стали студентами Страсбургского университета. Они сняли квартиру на двоих, и оба приступили к изучению химии. В следующем году приехал Эрнест.

В Страсбурге все было необычным. Даже люди были какими-то необычными. Сказывалось то, что Страсбург долгое время находился в границах Франции — его жители многое переняли из французских обычаев.

Непривычными были и отношения между студентами и профессорами. Братья Фишеры интересовались и медициной, и микробиологией, но больше остальных преподавателей их привлекал профессор химии Адольф фон Байер.

Байер встретил юношей очень тепло. Вскоре он стал приглашать их к себе домой, где было по-домашнему уютно и покойно. Все здесь располагало к дружеским и доверительным разговорам.

Через некоторое время под руководством профессора Байера Эмиль начал работу над докторской диссертацией, посвященной синтезу флуоресцеина[270]. Химия теперь уже не казалась ему сухой и скучной наукой, работа под руководством профессора Байера была живой и интересной. Байер не уставал повторять основной принцип работы исследователя: «Природа устроила живые организмы таким образом, что в них создаются сотни веществ. Чтобы распознать их, нужно вначале их изучить, а затем и синтезировать! Только после успешного синтеза ученый может сказать, что довел начатое дело до» конца».

Работа с флуоресцеином продвигалась успешно. Параллельно Эмиль задумал провести и другой синтез, но прежде решил» посоветоваться с профессором Байером:

— Меня заинтересовало восстановление одной из солей диазония, например хлорида фенилдиазония. Будет ли конечный продукт производным гидразина?

— Попробуйте, — согласился Байер. — Реакции восстановления уже привели ко многим открытиям. Попробуйте взять цинк и уксусную кислоту.

Эмиль принялся за дело с еще большим увлечением. Легко сказать «цинк и уксусную кислоту», нужно ведь подобрать соответствующие условия, определить концентрации, при которых протекала бы реакция. Он не выходил из лаборатории целыми днями.

Его кузен Отто тем временем занимался исследованием розанилиновых красителей и получил очень интересные результаты.

Однажды, когда Эмиля и Отто не было в лаборатории, зашел Эрнест. Он поздоровался с практикантами и спросил:

— А где же толстяк Фишер?

— У профессора Байера. Подожди его, он вот-вот вернется.

Чтобы в разговорах различать Эмиля и Отто, студенты и даже профессора стали называть Эмиля «толстяк Фишер», так как он был довольно полным, друзья же в лаборатории звали его просто Диком.

Эрнест подошел к рабочему столу Эмиля, облокотился на деревянную подставку и стал внимательно рассматривать сложную стеклянную установку. Вскоре вернулся Эмиль. Он сиял от радости, в руке у него была склянка с желтоватым веществом.

— Удача, Эрнест! Все говорит о том, что синтез фенилгидразина[271] получился. Вот здесь его гидрохлорид. Я показал его профессору Байеру, и мы наметили план дальнейших исследований реакционной способности этого вещества.

Эмиль убрал склянку с новым веществом, погасил горелку. Эрнест нетерпеливо следил за ним.

— На сегодня все? Я зашел за тобой, нужно поговорить. Может быть, ты поможешь мне советом.