Великие княгини и князья семьи Романовых

Но кому из многочисленных родственниц покойного императора Петра достанется приз в виде российской короны? Первая кандидатка – Елизавета, но у нее мало сторонников при дворе, и от этой кандидатуры отказались под благовидным предлогом: царевна родилась до брака Петра и Екатерины, и этот козырь вытаскивали всякий раз, когда Елизавета оказывалась неугодной.

Теперь взгляды «верховников» (так называли членов Верховного тайного совета) обратились на дочерей «старшего царя» – покойного Иоанна. Брак его старшей дочери Екатерины оказался очень неудачным. По этому поводу еще мать Екатерины, царица Прасковья Федоровна, писала Марте Скавронской: «Прошу у вас, государыня, милости, побей челом царскому величеству о дочери моей, Катюшке, чтоб в печалех ее не оставил в своей милости; также и ты, свет мой, матушка моя невестушка, пожалуй, не оставь в таких ее несносных печалех. Ежели велит Бог видеть В. В-ство, и я сама донесу о печалех ее. И приказывала она ко мне на словах, что и животу своему не рада… приказывала так, чтоб для ее бедства умилосердился царское величество и повелел бы быть к себе…».

«…Сердечно (об этом) соболезную, – отвечал Петр, извещенный о бедах племянницы. – Но не знаю, чем помочь? Ибо ежели бы муж ваш слушался моего совета, ничего б сего не было; а ныне допустил до такой крайности, что уже делать стало нечего. Однако ж прошу не печалиться; по времени Бог исправит и мы будем делать сколько возможно».

В 1722 г. Екатерина Ивановна, не выдержав жестокого и грубого отношения супруга, вернулась вместе с дочерью, носившей имя Елизаветы Екатерины Христины, в Россию, и теперь они обе жили то в Москве, то в Петербурге. Но формального развода между супругами не было, а потому Екатерина – неподходящая кандидатка на российский престол.

Анна Иоанновна

Совсем другое дело – вторая сестра, Анна. После скоропостижной смерти своего супруга она так и осталась в Митаве «честной вдовой», жила там в большой нужде, терпела попреки своего тестя и его родственниц, а поэтому верхов-ники полагали, что если привезти ее из Курляндии в Москву и предложить ей трон, то она согласится на все условия. Они не учли двух вещей: во время митавского затворничества характер Анны закалился, она уже не та покорная дочь послушной царицы Евдокии, что безропотно согласилась исполнить желание Петра. А во-вторых, в Митаве она нашла себе верного союзника: ее секретарь, небогатый курляндский дворянин Эрнест Бирон, увидел в благосклонности Анны свой «билет наверх» и поддерживал ее во всем. В Митаве Анна безропотно подписала проект «Кондиций», передававших Верховному тайному совету многие властные полномочия и делавших монарха фактически куклой на троне.

С тем Анна и прибыла в Москву, и войска и народ начали присягать ей. Но здесь, в Лефортовском дворце, с ней связались представители дворянства и гвардии, выступавшие против верховников. Их поддержала старшая сестра Анны – Екатерина. Анна охотно дала себя уговорить, приняла неожиданную поддержку и начала действовать. Она тут же провозгласила себя шефом Преображенского полка и поднесла каждому преображенцу стакан водки из своих рук. Добившись таким образом лояльности гвардии, Анна публично разорвала «Кондиции» и свое письмо об их принятии.

1 (12) марта 1730 г. новой императрице была принесена вторая присяга, подтверждавшая ее полное единовластие.

Манифестом от 4 (15) марта 1730 г. Верховный тайный совет упразднили, а вскоре Анна расправилась с верховниками, посмевшими посягнуть на ее власть. Михаил Голицын умер в конце 1730 г., его брат Дмитрий был заточен в Шлиссельбургскую крепость, где и умер в 1737 г. Василий Владимирович Долгоруков несколько лет провел в ссылке, но смог пережить Анну Иоанновну и даже занимал при императрице Елизавете пост президента Военной коллегии.

Василия Лукича Долгорукова лишили всех чинов и сослали, затем заточили в Соловецкий монастырь, а в 1739 г. казнили. Ссылка, а затем и плаха ожидали и Ивана Алексеевича Долгорукова.

Остерман и Головкин, «птенцы гнезда Петрова», вовремя устранившиеся от решений Совета, остались на своих постах.

* * *

Невеста, а затем жена Ивана Алексеевича, Наталья Шереметева, глядя из окна своей светлицы на то, как едет на коронацию женщина, которая собирается безжалостно сослать всю семью ее жениха в Сибирь, видит такую картину: «Престрашного она была взору! Отвратное лицо имела. Так велика была: меж кавалеров идет, всех ростом выше и чрезвычайно толста».