Великие князья Владимирские и Владимиро-Московские. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период с 1238 по 1505 г.

В 1269 г. после известной Раковорской битвы новгородцы еще не примирились с немцами, и по этому случаю в Новгороде произошла сумятица: одни хотели послать за Ярославом в надежде, что он примирит Новгород с немцами, — другие не хотели этого. Ярослав, много помогший новгородцам в помянутой битве, полагал, что ему теперь легко будет сместить некоторых, не расположенных к нему, новгородских бояр от их должностей и заменить их своими приверженцами. Хотя теперь время было удобное и он не замедлил приехать в Новгород, но преуспел только в том, что на место тысяцкого, не вернувшегося в Новгород после Раковорской битвы (о нем не знали даже, убит был он или нет), новгородцы выбрали Ярославова сторонника, Ратибора Клуксовича. После этого, благодаря — скажем современным техническим языком — военным демонстрациям Ярослава, направленным против немцев, новгородцам удалось заключить с последними мир. Естественно, Ярослав теперь думал, что он может распоряжаться в Новгороде по личному усмотрению: так, он самовольно забирает себе двор какого-то Алексы Морткинича; берет у некоторых новгородцев деньги; отнимает вотчины у храма Святой Софии; перевершает прежние грамоты; вмешивается в торговые отношения новгородцев с немцами и т. п. Вследствие такого самоуправства Ярослава в 1270 г. в Новгороде поднялся мятеж, причем некоторые из сторонников Ярослава бежали, некоторые — убиты; Ярославу же решительно и энергично предложено было выехать из Новгорода. Не имея при себе войска, Ярослав должен был подчиниться необходимости. Новгородцы обратились к племяннику Ярославову, Димитрию Александровичу, и звали его к себе; но он не хотел оскорблять дядю. Новгородцы оказались в критическом положении, тем более что Ярослав готовился к походу на Новгород, против которого поднимал и татар. Помощь, однако, явилась Новгороду, откуда нельзя было, по-видимому, и ожидать: за Новгород стал «мезинный» (меньший, младший) брат Ярослава, Василий Костромской. Может быть, Василий был или оскорблен старшим братом, который, когда самовластно распоряжался в Новгороде, точно так же распоряжался и в Костроме, где захватил еще в прошлом году новгородских купцов; или костромский князь боялся усиления тверского князя, который в то же время был и великим князем Владимирским. Как бы то ни было, Василий отправил в Новгород послов. «Кланяюся святой Софьи и мужем новгородцем; слышал есмь, аже Ярослав идет на Новгород, со всею сплою своею… жаль ми своея отчины», — сказал он чрез этих послов новгородцам. Сам же Василий отправился в Орду вместе с новгородцами, Петрилой Рычагом и Михаилом Пинещиничем, может быть, приходившими к Василию с тем же, с чем новгородцы ходили и к Димитрию, в Переяславль. Василий представлял хану всю невинность новгородцев и, напротив, обвинял Ярослава. Хан, уже отпустивший было татар на Новгород, воротил их, оставив при Ярославе только послов. Ярославу только при помощи духовной власти удалось победить новгородцев без кровопролития, и то так, что мир заключен был на всей воле новгородской[113]. Эта новгородская воля выразилась в том, что — по наущению Василия — новгородцы по договорам вытребовали от Ярослава такие обязательства, по которым последний лишался суда и черной и печерской даней и отмены которых, т. е. обязательств, как сейчас увидим, потребовал потом сам же Василий… В следующем, 1271 г. братья и племянник их, Ярослав и Василий Ярославичи и Дмитрий Александрович, ездили в Орду. Летописи не указывают поводы к этой поездке; может быть, она была связана с предшествующими событиями. На обратном пути из Орды, уже в 1272 г., Ярослав умер, и Владимирский великокняжеский стол занял брат его, Василий Ярославич Костромской[114].