Неужели прошлое действительно невозможно вернуть? Неужели дух действительно умер? Или он спит в душе Франции, как полустертые воспоминания, которые являются нам лишь во сне? – Особый характер галлов, живущий в душе каждого француза, иногда прорывается на поверхность, чтобы повести их к новым завоеваниям. Если бросить взгляд на всю историю Франции, начиная от галльских корней до наших дней, этот факт поразит. Соседние народы, такие как англичане, итальянцы, немцы, развивались медленнее, но их развитие было более равномерным, более последовательным. Их история была непрерывной. События одного века вытекали непосредственно из случившегося в предыдущем. У нас же все происходило скачками. Четыре раза прошлое отвергалось, традиция прерывалась. Римское завоевание развеяло по ветру наши кельтские традиции. Потом германское нашествие разрушило латинскую Галлию. Возрождение XVI века вернуло наследие Рима. Представители элиты смогли первыми прикоснуться к великолепному искусству античности, как и к всеобъемлющей науке, которой предстоит бесконечно расширять границы познания вселенной. Средневековье было забыто как страшный сон. Революция разбудила древний кельтский дух, проснувшийся в невероятной суматохе тех дней. Он пронесся, как атлантический циклон, снеся со своего пути монархическое и феодальное прошлое. Эта ужасная буря разрушила многое; но сколько несправедливости уничтожено, какой свет залил все вокруг, сколько священных голосов человеческий дух услышал вновь!
Ведомая собственной дерзостью больше, чем всеобщими движениями, Франция ХIХ столетия следовала за всеми новыми течениями. Символ, с которым ее можно теперь связать, это не белое знамя с золотыми лилиями, но корабль, герб ее столицы, судно, плывущее по открытой воде, девиз которого:
«Англия, – сказал Мишле, – это империя. Германия – народ. Франция – это человек». Гордые и благородные слова! Если у каждого народа есть душа и миссия, то душа и миссия Франции наиболее яркие, самые определенные. Кельтская доброжелательность, соединенная с латинской просвещенностью и свободолюбием германцев стала, превратившись в самосознание француза, общечеловеческим чувством, нуждающимся в широте и всеохватности разума. Другие народы были более последовательны, более приспособлены к жизни и более эгоистичны. В своих самых неудержимых устремлениях, крестовых походах, войне в Америке, генеральных штатах 89 года, Франция обрела редкий дар забыть о себе, думая обо всем мире. Она не станет по-настоящему собой до тех пор, пока сражается за других. Вот почему она никогда не забудет архангела Михаила, стоящего у ее колыбели, держащего в одной руке сияющий меч, а в другой – весы правосудия. Ведь этот гений всегда останется другом слабого, защитником обиженного, рыцарем человечества.