Великие любовники

А Софии пришлось возвращаться в Париж со своими отпрысками. Недалеко от Валь-де-Грас, в тупике Фейянтин, она сняла просторную квартиру, главным достоинством которой было то, что она выходила в большой сад. Этот сад стал земным раем для трех сорванцов, «девственным лесом детства», и им была предоставлена полная свобода… «Я снова вижу себя ребенком, смешливым и свободным школьником, бегающим со смехом с братьями по большой зеленой аллее сада…» – с нежностью вспоминал об этих временах Виктор Гюго.

В саду находилась старая полуразрушенная часовня, она была заселена птицами и заросла цветами. Но почему София запретила сыновьям к ней приближаться? Они вскоре выяснили причину этого: в часовне тайно жил некий «господин де Курланде». Это был, как вы уже догадались, не кто иной, как Виктор Лагори. Отважная София, невзирая на риск, оставила при себе любимого мужчину. Как только мальчишки узнали эту тайну, Лагори перестал прятаться и стал принимать участие в жизни семейства. С мужеством, зачастую свойственным детским душам, трое мальчиков встали на сторону изгнанника. Они догадались о глубине чувств, которые связывали его и милую мамочку, и поэтому тоже проявили к нему расположение. Мальчики обеспечивали его безопасность, когда к ним приходили гости. Два человека навещали их постоянно, это были дети Фуше, чьи родители также вернулись во Францию. Виктор продолжал относиться к Адель с высокомерной снисходительностью: она была слишком мала, чтобы вызвать у него интерес. Его чувства принадлежали девочкам намного старше его, мы вскоре сможем в этом убедиться.

Лагори прожил в Фейянтин полтора года. Он мог бы продолжать жить там в безопасности, если бы жажда деятельности не вынудила его совершить неосторожный поступок. В июне 1810 года вместо Фуше министром внутренних дел был назначен Савари[2]. Тот был давним приятелем Лагори. Кроме того, Наполеон готовился жениться на австрийской эрц-герцогине и войти, таким образом, в семейство наследных королей. Лагори решил, что настал подходящий момент, чтобы выйти из подполья. Когда он рассказал о своем намерении Софии, та выразила сомнение и попыталась отговорить его от визита к новому министру. Но Лагори не смог сдержать своего нетерпения и все-таки отправился к Савари, ничего не сказав молодой женщине. Министр встретил его по-дружески.

По возвращении на улицу Фейянтин, Лагори с видом триумфатора рассказал Софии о своем визите, та очень обеспокоилась… и оказалась права: утром следующего дня к ним явились двое полицейских. Они увели несчастного генерала, даже не дав ему одеться.

И тогда произошло событие, которому суждено было снова перевернуть жизнь Софии и троих ее детей. Пока она оплакивала судьбу любовника, ей принесли письмо из Испании: ее муж был произведен в генералы. Король взял на себя труд направить к мадам Гюго эмиссара с задачей привезти ее в Мадрид. Дело было в том, что королю надоело наблюдать за порочной связью одного из своих высших чинов с девицей Тома. Та в своей наглости дошла уже до того, что стала называть себя графиней де Салькано, поэтому король потребовал, чтобы законная супруга приехала в Испанию и заняла положенное ей место. Эта перспектива ничуть не привлекала Софию, но ей пришлось подавить личные чувства во имя интересов сыновей. Она подумала и решилась, что все-таки поедет в Байонну, где ее и сыновей будет ждать конвой, который доставит их в Мадрид. Для Виктора эта поездка стала открытием, сильные впечатления навсегда остались в его памяти и потом нашли свое выражение в стихах. Но особенно ему запомнилось проживание в Байонне. Там он встретил Лиз, девочку-подростка, чей ангельский профиль он воспоет спустя тридцать лет. Но не только этот профиль взволновал ребенка, ему в то время было девять лет от роду. Когда она читала ему книги, он восхищался юной округлой и загорелой грудью девочки, которая поднималась и опускалась на самых волнительных местах книги. Стоит ли удивляться тому, что в этих обстоятельствах он слушал рассказ очень невнимательно. Лиз это замечала и обижалась:

«В эти моменты случалось, что она вдруг поднимала от книги свои большие голубые глаза и спрашивала меня: “Так, Виктор, ты меня не слушаешь?..” Я краснел и начинал дрожать. Я никогда сам не целовал ее, она сама подзывала меня и говорила: “Ну, поцелуй же меня!..” Байонна осталась в моей памяти золотым местом… Именно там в самом темном уголке моей души зародился первый невыразимый словами лучик божественной зари любви…»[3]

Какое откровенное признание сердца, так рано пробудившегося для подобных чувств! Покидая Байонну и Лиз, он несколько дней чувствовал «отчаяние»… пока не повстречал Пепиту. Ей было шестнадцать лет, она была дочерью маркизы Монте-Гермозо, одной из любовниц короля Жозефа. Девочка обладала всеми прелестями, если судить по тому, что написал о ней поэт спустя шестьдесят лет: