Великие любовницы

Пока король умирал, пока Жанна оплакивала свою разбитую мечту, вокруг этой пары началась настоящая свистопляска. Не будь обстоятельства такими печальными, можно было бы расхохотаться, настолько явно они высветили эту поистине опереточную картину. Все только и говорили, что о последнем причастии короля. Когда монарху стало немного лучше, к покоям «королевы сердца» прибегали толпы придворных, каждый из которых хотел первым заверить ее в своей преданности. Но когда медики выходили из королевских покоев с хмурыми лицами, покои графини пустели, словно по мановению волшебной палочки, и все срочно вызывали в Версаль архиепископа Парижского Его Преосвященство Кристофа Де Бомно дю Репер. Этот прелат в течение недели совершил несколько челночных путешествий из столицы в замок и обратно… А делать ему это было очень сложно: страдая мочекаменной болезнью, не он мог перемещаться… без своей ванны, в которой был вынужден лежать каждые два часа. Право же, не знаешь, плакать тут или смеяться! А вообще-то разыгрывалась настоящая драма – кончалось пятидесятидевятилетнее царствование. Умиравший король оставлял своему наследнику страну, которая стояла на краю пропасти. Для того чтобы помешать стране свалиться в эту пропасть, нужен был человек исключительной закалки, а двадцатилетний юноша с капризной супругой, который готовился надеть корону, к таковым он отнюдь не относится. Впрочем, тот, кому суждено было спустя несколько часов стать Людовиком XVI, прекрасно об этом знал. С самого первого дня болезни деда он неустанно повторял: «Мне кажется, что на меня готовится упасть вселенная!»

Заявление, по крайней мере, тревожное, когда оно исходит от монарха, которому предстояло пройти сквозь ряд тяжелых испытаний. К тому же оно показывает, каким в сущности ничтожеством был этот «добрый малый», выросший под крылышком у своих теток и совершенно не готовый к ожидавшей его миссии. Трагедия, которой суждено было разыграться спустя без малого двадцать лет и погрузить страну в хаос, по сути своей, заключалась в этом признании будущего монарха.

Но остановить развитие событий было уже невозможно: никто не сомневался в том, что Людовик XV обречен. Он все еще не получил последнего причастия, но мадам Дюбарри уже знала, что часы ее правления сочтены. Приходившие за новостями иностранные послы видели ее потрясенное и залитое слезами лицо.

В ее душе смешались печаль потери искренне любимого ею человека и… уверенность в том, что ей теперь придется по одежке протягивать ножки. Кстати, необходимо напомнить, что судьба бывших «королев сердца» большей частью была нелегкой, как мы уже имели возможность убедиться. Пусть даже некоторые из этих дам и заслужили ссылку, пусть их поведение вызывало иногда осуждения, есть все же что-то неправильное в том, каким образом их вырывали из повседневной жизни, лишали имущества, грубо заталкивали в тень тех, кто уже привык жить до этого в блеске. Можно сказать, что их преследовало беспощадное правило, избежать которого было невозможно.

Ночь с 6 на 7 мая Жанна провела рядом с королем, сдерживая слезы, чтобы не тревожить его, но Людовик не питал иллюзий на свой счет. Страх перед адом, страх, еще более ускоривший приближение смерти, дал ему сил лично удалить от себя женщину, которую он любил. Слабым голосом он бормотал молитву, Жанна вытирала пот с его раскаленного лба, и тогда король сделал ей знак поднести ухо к его рту и окрепшим голосом сказал:

«Меня глубоко печалит то, что я вынужден сейчас вам сказать… Теперь, когда я нахожусь в таком состоянии, я не хочу повторения скандала в Меце, я не хочу, чтобы с вами случилось то, что произошло с герцогиней де Шатору…[110] Я уже принадлежу Богу и моему народу. В этих условиях вы больше не можете здесь находиться; надо, чтобы вы завтра уехали отсюда. Соизвольте сказать д’Эгильону, что я жду его завтра в десять часов утра…»[111]

На сей раз фаворитка не выдержала и разрыдалась. Но быстро взяла себя в руки, встала и, не произнеся ни слова, подошла к двери… Но тут ее охватила слабость: впервые это не было наигранным обмороком.

Присутствовавшие в комнате дамы не успели ее подхватить, но смогли перенести Жанну в ее покои. Придя в себя, она проплакала всю оставшуюся часть ночи.

В глубине души Жанна продолжала надеяться, что король вновь призовет ее к себе, но этого не случилось. Напротив, она узнала, что он распорядился, чтобы до конца дня она уехала в замок Рюель, принадлежавший герцогу д’Эгильону. И тогда она решила незамедлительно покинуть Версальский дворец, который был свидетелем ее величия и в котором она стала никому не нужна…

А Людовик XV все еще не был соборован; в сердце умирающего короля последним проявлением угасающей жизни была еще жившая любовь к Жанне. Он внезапно испытал желание увидеть любимую в последний раз, но в ответ на его просьбу привести ее к нему вечером 7 мая его камердинер сообщил, что она уехала в Рюель.