Великие любовницы

Страшная, дикая, одинокая, дорогой читатель, жизнь таких вот отринутых непринятых королев — жен в чужих для них странах! Это целый исторический студиум и непременно, при наличии свободного времени, можно было бы этим вопросом заняться, а сейчас бедной нашей Елизавете хоть в петлю лезь! Зачем в петлю? Ее более цивилизованным способом жизни лишат. Королева Бона старается вовсю. Неизвестно, что из предметов Елизаветы она мазала своим знаменитым ядом: книжку какую, как Екатерина Медичи, перстенек ли, или кубок с вином? Во всяком случае, ее сын Зигмунт Август потом, когда отношения его с матерью окончательно испортятся, будет письменно предупреждать своих слуг, чтобы осматривали кубки и ни в коем случае не наливали его супруге (второй) вина в кубки, едино в прозрачные стаканы, в которых яд более виден. Потом начнет опасаться и за свою жизнь, убежденный, что мать отравила его первую и вторую жену. Так или нет было на самом деле, история вам на сто процентов на этот вопрос не ответит, правдой есть только то, что в 1545 году, прозябнув на польском дворе семь лет, королева Елизавета умирает. Королева Бона, наверное, От такой радости побежала пудовую свечку богу ставить и нищих с черного хода денежками одаривать: наконец-то можно сына достойно женить! Взглянем на европейские королевские дворы. Которая из французских инфанток свободна? А может, из испанских, а может…

«Мы и сами с усами», — сказал Зигмунт Август своей матери и без всякого ее совета взял и смертельно влюбился в Литве в одну вдовушку, бывшую жену простого воеводы — Барбару Радзивилл. Да так здорово влюбился, что ни одного дня без ее ласк прожить не может. Свой дворец в Вильно открыл, рядом Барбаре особняк построил, и вот они уже вместе то на охоте, то на балах танцуют, то в королевском алькове любовью занимаются. Королева Бона не мешала. Против любви с метрессой она не возражала. «Пусть сынок резвится, надо же ведь и ему удовольствия иметь после тяжкой жизни с нелюбимой женой». Метресса — не королева, власти никакой не имеет и, кроме малого ущерба казне, ничего государству принести не может. Не тут-то было!

Как вихрь, налетела эта страсть на короля и начала понемногу сметать на своем пути все моральные ценности, одних приводя в дикое возмущение, других не в менее дикое умиление. И получился образ предмета страсти польского короля полярно противоположный: от ангельской доброты до демонизма леди Макбет. Одни пели дифирамбы красоте, кротости, доброте Барбары Радзивилл, другие брызгали слюной ярости в «шлюху», осмелившуюся опорочить польский целомудренный двор, навеки заклеймив его пятном порока. Из-за этой бесплодной шлюхи, бесплодность которой проистекала от застаревшей венерической болезни, окончилась династия Ягеллонов и навеки скомпрометировано Польское королевство.

Нам нет надобности выискивать «правду». Она всегда посередине. И эта «серединка» указует нам портрет Барбары Радзивилл удивительной, а даже просто необыкновенной красоты. На вас смотрит даже не принцесса из детских сказок, даже не лесная фея, даже не Царевна Лебедь кисти Врубеля, а все это, вместе взятое. И признаемся вам, дорогой читатель, мы никогда в жизни не видели такую красавицу, на портрете, конечно. В свое время нас изумила красота куртизанки Генриха II Французского Дианы Пуатье, теперь мы пальму первенства отдаем Барбаре Радзивилл. Даже с мертвого холста веет неземное очарование «сладкой» девочки. Такие портреты мы видели только в русских сказках, иллюстрированных хорошими художниками, когда коса у девицы до пояса, губки бантиком, глаза, что твои блюдца голубые и огромные, а лобик чистый-пречистый, никакой грустной мыслью не озабоченный. Но это только на портрете. В действительности Барбара Радзивилл разбитная вдовушка и далеко не целомудренна.

Король Англии Карл I.