Великие любовницы

И конечно, вместе с растущим интервалом в любовных сношениях с супругой росло и отчуждение к ней как к женщине. Но даже уже не испытывая к Марии сексуального влечения, король все еще метресс себе не заводил. Весь королевский двор изумлялся такой верности короля. Весь Версаль насквозь с «ног до головы» преступной любовью пропах, а король хоть бы хны. Дальше разговора с дамами о музыке и балете дело не идет. Уже все придворные, все министры давным-давно метрессами обзавелись, а король все еще верность жене соблюдает. Видали вы такое? Моральность блюдет и как на тяжелую службу вечерами в спальню жены плетется. Но плоть взяла, конечно, верх у двадцативосьмилетнего короля. Оставил он альков своей тридцатипятилетней супруги. Наконец-то! В один прекрасный день после особо бурной сцены, во время которой Мария осмелилась протест на свою долю многодетной матери выразить, король по обыкновению (когда сердился) хлопнул дверью, но против обыкновения в нее уже больше не вернулся. Отныне в спальню жены король больше «не ходок». Радоваться королеве или нет, что у нее соперницы появились и немного ее сексуальную недолю облегчили? Она и сама не знала, но на всякий случай метресс короля благосклонно принимала и даже иногда подарочками одаривала. А король начал по-настоящему веселиться в «маленьких кабинетах». Впрочем, нет, по-настоящему он веселился в своем «Оленьем парке». Все там любовной истоме и неге способствует. Комнатки небольшие, но уютные и со вкусом обставленные. На стенах похабные картины вывешены, сценки из эротической жизни мужчин и женщин. А особенно привлекала одна картина, написанная с живой модели Луизон Морфи: лежит себе на столе так беспечно, будто на травке расположилась, голая Морфи, ноги широко расставила, а какой-то субъект с птичьим носом внимательно ее гинекологическое строение рассматривает. Ну чем не современная порнография, только куда как более утонченная и не так натуралистичная.

Хаживал Людовик XV в свой «Олений парк» весьма охотно, и регулярно и инкогнито, выдавая себя за богатого польского дворянина. Но вскоре все проститутки узнали, кто на самом деле посещает их обиталище, когда выкрали из кармана «поляка» письмо, адресованное кем-то французскому королю. Но всем этим бывшим швеям и фабричным работницам (девочки из бедного люда брались) маркиза Помпадур строго приказала соблюдать видимое инкогнито, и спектакль продолжался ко взаимному удовольствию обеих сторон. Ну теперь-то, наконец, маркиза Помпадур может беспрепятственно управлять государством. Каждому свое: стареющему королю низменные эротические удовольствия, ей — государственные дела.

А дух в «Оленьем парке» был настолько пропитан эротизмом, что не было там, кажется, такого предмета, который не говорил бы о цели «этого домика». Ели там изысканные, пикантные и дорогие блюда, обильно приправленные «шпанскими мушками», из эротического сервиза, где нимфы и сатиры с огромными фаллосами переплетались голыми телами. Пили чай, кофе и шоколад из чашек с блюдечками, на которых изящные пастушки в соблазнительных позах и с задранными юбками провоцировали пастушков, играющих на дудочках. Черти и ведьмы совокуплялись на табакерках, на рисунках обоев, на медных канделябрах. Эротика исходила от всех этих мягких плюшевых, шелковых и бархатных диванчиков, подушек, креслиц и картин на стене. Самый интимный дамский туалет, как, например, подмывание половых органов, совершался в присутствии подруги. Медальончики и украшения обнаженных грудей юных красавиц изображали сцены из эротической жизни. Верхом шедевра был медальон с изображением дамы, водящей пальчиком по кроваво-красному рубиновому фаллосу мужчины.