Великие любовницы

Мария Стюарт никак не может считать ее законной королевой, поскольку Генрих VIII свой брак с Анной Болейн объявил несуществующим. И все же она просит Елизавету разрешить ей вернуться в Шотландию через Англию. Елизавета отказала, конечно, и какими-то там другими дорогами Мария Стюарт прибывает в свою Шотландию. Но Шотландия не «своя». Все здесь чуждо Марии Стюарт, а понурые шотландские пейзажи с дикими лесами, мрачными озерами, в которых водятся монстры и какие-то сказочные чудовища, вызывают у нее истинное отвращение. Но вскоре она почувствовала себя несколько уютнее в Шотландии: прилив любовного чувства скрашивает негативные впечатления. А она безумно сейчас влюблена в лорда Дарнлея. Как же он очарователен в танце и на коне! Как изумительно сидит на нем мундир и праздничный костюм. И вот уже Мария Стюарт и лорд Дарнлей — муж и жена, но он что червивое яблоко: сверху румяное и здоровое, внутри все гнилое. Он капризный, изнеженный, нерешительный юноша с типично женским характером и больше своим нарциссизмом занят, чем молодой супругой. Не такой супруг нужен Марии Стюарт, одинаково нуждающейся и в прянике, и в биче. А тут даже не сладкое блюдо ей преподносят, а какой-то сладенький сиропчик, пресный до отвращения. И вскоре Мария Стюарт вынуждена была признать, что ее второй брак — тоже ошибка молодости.

Ну что же, бывает, не она первая, не она последняя. Но она почему-то так возненавидела своего супруга, что постоянно начала унижать его. Как к своему слуге относится, а на государственные советы его даже не допускает, а он ведь приготовился, подобно князю Альберту при королеве Виктории, достойно у бока супруги править государством Шотландией. А его чуть ли не за кухонным столом держат и власти никакой не дают, и даже из законного королевского алькова выгоняют. Стучится, стучится бедный Дарнлей в запертую спальню супруги — не отворяют. А когда двери откроют, то в постель не пускают: у королевы мигрень. Сегодня мигрень, завтра мигрень, а послезавтра кое-что и похуже мигрени. А для секретаря Марии Стюарт Давида Риччо, который еще и внештатную должность имел — придворного музыканта, — мигрени нет. Он почитай каждый вечер со своими бумагами или без оных в будуаре королевы располагается, как в своем собственном. И так каждый вечер. То поют вместе, то государственные письма строчат, а то и ложе делят. Так что Дарнлей начал даже подозревать, что беременность его жены не его рук, пардон, не рук, конечно, дело. А что самое для Дарнлея обидное, так это внешний вид этого самого Риччо. Ну прямо «ни кожи ни рожи». Большую уродину во всем Шотландском королевстве не найти: маленький, горбатенький, с кривыми ножками и огромной головой. И это по сравнению с писаным красавцем Дарнлеем. Конечно, тут каждого супруга ненависть возьмет и злость возникнет. А насчет отцовства Дарнлея, то этот вопрос до сих пор историками не выяснен. Одни убеждены, что все-таки Дарнлей был отцом сына Марии Стюарт, будущего короля Шотландии и Англии Якова I, другие смеются: «Конечно же, отцом является Риччо. Разве может от красивой матери и красивого отца родиться уродливое дитя?» Мы в сомнении. Вообще-то, конечно, может. Аномалии разные в природе бывают, да уж больно смело этот самый Риччо вхож в апартаменты королевы. Определеннее всех в этом вопросе выразился французский король Генрих IV, узнав о рождении Якова: «Правильнее бы ему называться Соломоном, ведь он тоже Давидов сын»^[56].

Дарнлей понять не может, откуда у супруги такая ненависть к нему, так великолепно танцующему, так увлекающемуся музыкой, знающему латынь! «О, все это каждая баба может», — сказала бы Мария Стюарт, ибо нужно ей все не это, а элементарная мужская сила, воля, человек, способный защитить ее от всех бед, развлечь, проявить, наконец, характер. А что может ей дать этот красавчик-неженка, вечно смотрящий в восхищении на себя в зеркало?

«Внешнее безобразие исчезает, если оно наделено внутренним содержанием», — говорят психологи, анализируя явления увлечения красивых женщин уродливыми мужчинами. «Циклоп» Потемкин был огромен и внешне безобразен. Это не помешало Екатерине Великой горячо полюбить его. Герцогиня Беррийская, дочь Филиппа Орлеанского, влюбилась в прыщавого коротышку, старше ее на много лет. Да в конце концов и из мифологии известно, что жена Мидаса влюбилась даже в быка, и родился полубычок-полумужчина — Минотавр.