Великие любовницы

Короли тоже люди, конечно, среди них встречались гомосексуалисты разных «мастей». Не так уж много, но были. И если, следуя мнению ученых восемнадцатого века, гомосексуализм — порочен, то других сексуальных пороков мы у королей не наблюдаем. Коротко — содомистов среди них не было.

Но это странное явление существует, конечно, в жизни, как бы мы ни старались замять или затушевать сей прискорбный факт. «Содомия, как известно, вовсе не редкость в коровниках и конюшнях. Иногда содомия совершается также с козами, суками и даже с курами. Содомия у женщин чаще ограничивается половым сном с собаками, но иногда происходит реально. В Париже одна женщина за входную плату в десять франков занималась перед тесным кружком развратников тем, что давала себя употребить бульдогу»^[145], — информирует сексопатолог Крафт Эбинг.

Ученый приводит примеры такого нетипичного секса с лошадьми и даже с птицами по причине маленьких или, наоборот, больших органов мужчины. Конечно, посмеяться можно, когда в суде на вопрос судьи, почему обвиняемый занимался таким постыдным делом, как насиловал гусей своего соседа, тот отвечал: «Господь бог наградил меня таким маленьким членом, что ни с одной женщиной я был не в состоянии справиться».

Любопытные строки мы прочли у ученого-сексопатолога XVIII века Герцеги. Цитируем: «Во Франции мужеложство, а также скотоложство не преследуется, если оно совершается с обоюдного согласия»^[146].

То есть по Герцеги выходит: если какая старая дева захочет, к примеру, сексуально пообщаться со своей любимой собачкой, она должна «впервь» получить ее на то согласие — иначе грех смертный и закон на страже стоит. Ну, скажем, разденется дамулька, влюбленными глазками на своего кобелька взглянет и ласково так осведомится: «Ну что, миленький, согласен ли ты немножко любовью со мной заняться?» И если кобелек даст ясный и вразумительный ответ согласия — все будет совершаться без нарушения законности. Каким образом — дать вразумительный ответ? О, это уже другой вопрос. И это уже закона не касается. Как хотите, так и выходите из положения, но чтобы без насилия. Ну протявкает, скажем, собачонка три раза, что на условном языке будет означать ее согласие. Ну а два раза — это несогласие, конечно. И если какой стражник нравов ее в суд потянет за гиперпарестезию, то есть за слишком экстремальное половое извращение, — ничего такой дамульке не будет. Она как дважды два докажет, что кобелек свое согласие на акт любви выразил, протявкал три раза, «соседи слышали». Но не дай нам боже, если под каким-нибудь слишком страстным драгуном, имеющим несчастье родиться с естеством такого размера, что ни одна женщина с ним справиться не может, кобыла начнет фыркать и копытами бить, явно выражая свое неодобрение сексуальному акту, — вот такого драгуна можно живо упечь в тюрьму на несколько лет, поскольку одобрения скотинки не было, а было насилие, в противном случае она стояла бы молча и мордой и хвостом радостно помахивала.

Словом, казуистика едина с этой самой парестезией, то есть извращением полового акта, и законы и дефиниции этого закона совершенно бессильны и несостоятельны. Недавно в польском сейме был принят закон о запрете на порнографию. Закон, конечно, правильный, поскольку на нас отовсюду прет такой дикий секс, что жить ни взрослому человеку, ни ребенку не хочется. Совсем интимность из домов и алькова вышибли. Но господа сенаторы никак не могли разгрызть вопрос: а что такое порнография вообще-то! И решили: порнография, это когда совокупляются половым путем с явной обнаженной видимостью половых органов. Значит, когда в ночном телевизионном «Плейбое» так чудесно красиво дамы и мужчины обнажаются и совершают такие красивые и почти бестелесные половые акты, это не порнография. Тут на видимое обозрение половые естества с их неэстетичной анатомией не выставлены. Мы, дорогие читатели, считаем, что всякий запрет родит «запретный» плод, который ох как сладок, но во имя ограничения истинного половодья дешевого, несмачного, халтурного секса со всех сторон надо бы немного к нему с уважением отнестись и не делать так безобразно визуально доступным. А то, того и гляди, не захочется женщинам и мужчинам вообще им заниматься.

Король Иосиф II.

Английский закон был более ортодоксален, чем немецкий, в отношении половых связей. Там должна быть соблюдена известная позиция при совершении соития. То есть традиционно, только спереди. И многие неверные жены, по утверждению писателя Брантома, этим законом злоупотребляли. Они своим мужьям, намеревшимся с ними развод брать, говорили следующее: «А я скажу священнику, что ты меня сзади берешь».