Великие мужчины XX века

Расставшись с Милевой, Эйнштейн стал проводить свободное время с Эльзой Лёвенталь, с которой он был знаком с детства, – Эльза была дочерью сестры его матери, Фанни Кох, и двоюродного брата его отца Рудольфа Эйнштейна. Детьми они нередко играли вместе, но с тех пор, как семья Альберта переехала в Италию, они долгие годы не виделись. За это время Эльза успела выйти замуж за торговца тканями Макса Лёвенталя, родить двух дочерей – Илзе и Марго – и развестись. В 1914 году Макс Лёвенталь скончался, и Эльза сочла себя полностью свободной и вправе строить свою личную жизнь заново, пусть даже ее избранник был формально женат.

В 1915 году Альберт Эйнштейн опубликовал свою главную работу – общую теорию относительности (ОТО), включившую в себя движение как с постоянной, так и с переменной скоростью. Как следствие, ньютоновская механика стала частным случаем, применимым лишь при движении с малыми скоростями, и общая теория относительности, содержащая пространственно-временное описание влияния массивных тел на характеристики окружающего пространства, заменила теорию гравитационного притяжения тел Ньютона.

Общая теория относительности основывалась на очень небольшом количестве фактов, в основном она была результатом умозрительных заключений и математических вычислений. Эйнштейн указал на два возможных эффекта, которые способны подтвердить справедливость его теории: искривление световых лучей в поле тяготения Солнца и так называемое релятивистское «красное смещение» – смещение линий спектра к красному концу спектра относительно локальных масштабов при распространении света из гравитационной ямы наружу (то есть из области с меньшим гравитационным потенциалом в область с большим потенциалом). Так же теория относительности объяснила давно мучившее исследователей смещение перигелия Меркурия, который, как установили астрономы, смещается от Солнца быстрее, чем допускала ньютоновская теория тяготения.

Удивительное дело – в разгар мировой войны, в Берлине, столице главного воюющего государства, Эйнштейн создает научные труды, буквально революционизировавшие науку. Милитаристские настроения были глубоко противны Эйнштейну, пусть его пацифизм вызывал резкую критику даже среди коллег-ученых. В свою очередь сам Эйнштейн не скупился на нелестные высказывания в адрес своих оппонентов. Во время Первой мировой войны он воспринимал разразившийся повсюду военный психоз как возврат к неандертальской эпохе, и в марте 1915 года писал Ромену Роллану: «Даже ученые разных стран ведут себя так, словно у них восемь месяцев назад удалили головной мозг». А в июле 1917 года он сообщал друзьям в Лейден: «Я стал много терпимее, ничуть не изменив своих воззрений в главном… Перед нами эпидемический бред, который, принеся бесконечные страдания, вновь исчезнет и через несколько поколений будет вызывать всеобщее удивление, как нечто чудовищное и непостижимое».

Мало кому известно, что во время Первой мировой войны Эйнштейн имел отношение к конструированию самолетов. Германские военно-воздушные силы имели тогда на вооружении допотопные по сравнению с самолетами Антанты аэропланы и, стремясь преодолеть это отставание, Общество воздушного транспорта в Берлин-Иоганнистале обратилось к различным ученым с призывом принять участие в работе по техническому усовершенствованию воздушного флота. Одним из немногих, кто дал согласие, был Эйнштейн: ему было интересно попробовать себя в новом качестве, а возможности такой до этого момента не представлялось. Правда, сам он конструированием не занимался, предложив лишь одну идею – конструкцию крыла в виде «кошачьей спины»: Эйнштейн предположил, что крыло этого типа обеспечит наибольшую подъемную силу при нулевом угле атаки и при минимальной тяге движения. Однако его детище поднялось в воздух всего дважды, и оба испытательных полета дали далеко не блестящие результаты. В августе 1954 года летчик-испытатель Эрхардт, вспоминая об этом эпизоде, писал Эйнштейну:

Взлетев, я повис в воздухе, как беременная утка, и вздохнул с облегчением лишь после того, как, тяжело спланировав прямо над летным полем, снова почувствовал под колесами твердую почву у самой ограды Адлерсхофа (название аэродрома. – Прим. автора). Второй пилот преуспел не больше, чем я. До тех пор, пока крыло типа «кошачья спина» не было модифицировано так, чтобы придать ему угол атаки, мы не могли отважиться на то, чтобы сделать в полете вираж. Но даже после этого беременная утка просто превратилась в хромую.