Великие мужчины

В итоге – две недели тюремного заключения, причем с какими-то издевательскими деталями. Ежедневно его вели босого, с ошейником на шее, по улицам, чтобы люди плевали в него и оскорбляли. Вели в церковь, где заново читали приговор.

После освобождения он бежал дальше. Лион, Тулуза, где он провел почти два года. Здесь он преподавал, начал писать ученые книги. И здесь же его впервые оценили. Французский король Генрих III назначил Бруно профессором.

Генрих III увлекся мнемоникой. Бруно с некоторой самоуверенностью обещал научить любого. Судя по всему, сам в это искренне верил. На время приближенный к королю, Бруно создал знаменитое произведение «Искусство памяти». Но успех не был достигнут: король так и не смог вы учить, например, всего Гомера. И тогда Бруно тихо и спокойно, без конфликтов, удалился в Англию.

В Лондоне он провел замечательное время с 1584 по 1585 год. Ему было уже за тридцать. Елизавета I, очень умная, аккуратная, со свойственной ей осторожностью стремилась к равновесию реформированной и католической церквей. Она не хотела уподобляться своей старшей сестре Марии Кровавой и истреблять сторонников Реформации. Сама приняв протестантизм, она вообще никого не собиралась истреблять. И такая противоречивая фигура, как Бруно, человек, который ни с кем в этой борьбе, просто ученый, не случайно получает статус именно в Англии. Он зачислен в свиту французского посла при дворе Елизаветы I. Это очень достойное положение. Есть жалование, можно спокойно писать труды и издавать их. И он это делает. Наступает довольно счастливый отрезок его жизни, в целом, безусловно, трагической.

В одном из своих сочинений он описал не без ядовитой иронии диспут в Оксфорде, в котором принимал участие. Бруно восстановил против себя всю теологическую профессуру. А назвал он это произведение «Пир на пепле». Когда знаешь его дальнейшую судьбу, это воспринимается как некий мистический символ.

В Англии же опубликован его великий труд «О бесконечности, Вселенной и Мирах». В нем он выдвигает свое учение, возникшее на основе трудов Коперника, уникальное, одинокое в ту эпоху, – о бесконечности Вселенной, бесчисленности миров.

К этому времени церковь сдала одну очень важную позицию. Ей пришлось признать, что Земля имеет форму шара. Это было ясно всем образованным людям. Уже почти век назад открыта Америка… Магеллан совершил кругосветное путешествие. И церковь отступила от некоторых догматических средневековых представлений об устройстве Земли. Но небо она крепко держала в своих руках. По церковным положениям, это свод, купол, на который как бы налеплены звезды, как на какой-нибудь рождественской игрушке.

Разум мыслящего человека эпохи Реформации, гуманизма, Возрождения не мог этого принять. Бунтарь Бруно создавал книгу за книгой. В работе «О причине, начале и едином» он фактически отождествляет Бога с природой. Природа едина, вечна, неисчерпаема, а все остальные категории относительны, например движение. Может быть, он просто не успел прийти к выводам об относительности времени.

Бруно абсолютно не догматически судит о человеке. Различные расы и секты человечества, пишет он, имеют свои особые культы и учения, проклиная культы и учения других. В этом он видит причину войн и разрушения естественных связей. Человек – более страшный враг человека, чем всех остальных животных.

Он рубит под корень главные постулаты официальной католической церкви. Причем не вступая с ней в дискуссию.

Его идеи ошеломительны не только для его эпохи. Через несколько веков советские исследователи с грустью констатировали, что Бруно «к сожалению, верил в переселение душ». Соблазнительно было как бы «присвоить» себе этого ученого, сделав из него атеиста. Но атеистом он не был. В Бога веровал. Он только хотел, чтобы церковь шире смотрела на вещи. Хотел ей помочь.

Он стремился даже встретиться с Папой Римским и объяснить ему, что отказаться от догматизма лучше для самой церкви. И ведь оказался в этом совершенно прав!

Но тогда, одинокий, парадоксально мыслящий, он нигде не мог прижиться.

Бруно покидает и Англию. Он снова в Париже, но там идет непримиримая война между католиками и гугенотами, и он перебирается в Германию. После Лютера в Виттенбергском университете царит относительная интеллектуальная свобода, и там Бруно вновь получает должность профессора, издает труды. Затем он в Праге, в Брауншвейге, во Франкфурте-на-Майне.

О незаурядном уме Бруно уже ходили легенды. Поэтому германский император Рудольф II приблизил его к себе в качестве алхимика, явно надеясь, что удастся получить много золота. Но Бруно не алхимик и ничего подобного не сотворил, так что эта «дружба» быстро остывает.

Трагический поворот случился в 1592 году. Бруно принял приглашение молодого итальянца Джованни Мочениго.

Имя это должно быть проклято в Истории как имя провокатора, предателя, доносчика и, повидимому, тайного агента инквизиции, хотя последнее и не доказано. По крайней мере, не исключено, что Мочениго, приглашая Бруно, стремился заманить его в сети инквизиции.