Великие посвященные.Очерк эзотеризма религий

Мудрая гигиена и разумная воздержанность должны были поддерживать телесную чистоту. И чистота эта требовалась не как цель, а как средство. Всякое телесное излишество оставляет следы и как бы загрязняет астральное тело, живой организм души; а следовательно страдает и дух. Ибо астральное тело содействует всем процессам материального тела; в сущности, астральное тело и производить их, так как физическое тело без него — одна лишь инертная масса.

Следовательно, для чистой души необходимо и чистое тело. Кроме того, необходимо, чтобы душа, постоянно освещаемая разумом, приобретала мужество, способность самоотречения, преданность и веру, чтобы она достигла праведности и победила навсегда низшую природу.

И наконец, для интеллекта необходимо достижение мудрости, чтобы человек мог во всем различать добро и зло и видеть Бога как в самых малых существах, так и в мировом целом.

На этой высоте человек становится адептом, и если он обладает достаточной энергией, он вступает во владение новыми способностями и силами. Внутренние чувства души раскрываются и воля становится творческой. Его телесный магнетизм, наэлектризованный его волей, приобретает сверхъестественное с виду могущество. Иногда он исцеляет больных возложением рук или одним своим присутствием. Часто лишь взглядывая на людей, он уже проникает в их мысли. По временам он видит наяву события, происходящие на далеком расстоянии.[117]

Он действует на расстоянии: сосредоточивая мысли и волю на людях, которые соединены с ним узами личной симпатии, он может являться им, причем астральное его тело может переноситься и помимо его материального тела.

Появление умирающих или умерших перед друзьями принадлежит к такому же разряду явлений, но с той разницей, что появление умирающего или души умершего вызывается обыкновенно бессознательным желанием, в агонии, тогда как адепт то же явление в состоянии производить в полном сознании. Обыкновенно адепт чувствует себя как бы окруженным и охраняемым невидимыми, высшими, светлыми Существами, дающими ему силу и помогающими ему в его миссии.

Очень редки адепты, достигающие полного могущества. Греция знала только троих: Орфея на заре эллинизма, Пифагора в его апогей и Аполлония Тианского во время его окончательного упадка. Орфей был вдохновенным основателем греческой религии; Пифагор — организатором эзотерической науки и философии своей школы; Аполлоний — магом, стоиком и проповедником нравственности в период упадка. И от всех троих, несмотря на их различия, исходил божественный свет: дух, пламенно стремившийся к спасению душ и непобедимая энергия, облеченная благостью и ясностью. Но спокойствие таких великих душ только кажущееся: под ним чувствуется горнило пламенной, но всегда сдерживаемой воли.

Пифагор представляет собою адепта высшей ступени и притом с научным умозрением и философским складом, который более всего подходит к современному уму. Но сам он и не мог, и не надеялся сделать из своих учеников совершенных адептов. Начало великой эпохи имеет всегда своего великого вдохновителя. Его последователи и ученики его последователей составляют проникнутую магнетизмом цепь, которая распространяет его мысль по всему миру.

На четвертой ступени посвящения Пифагор довольствовался передачей своим ученикам того, как можно применять его учение к жизни. Ибо «Эпифания», обозрение с высоты, оставляло в душе глубокие и животворящие идеи относительно земной жизни.

Происхождение добра и зла остается непонятной тайной для того, кто не дает себе отчета относительно происхождения и конца вещей. Мораль, которая не имеет в виду высших судеб человека, будет только утилитарной и навсегда несовершенной.

Более того, человеческая свобода не существует в действительности для тех, кто чувствует себя рабами своих страстей, и она по праву не существует для тех, кто не верит ни в душу, ни в Бога, для кого жизнь есть вспышка сознания между двумя безднами небытия. Первые живут в рабстве у души, скованные страстями; вторые — в рабстве у разума, ограниченного физическим миром.

Не так живет человек религиозный и истинный философ, а тем более теософ, который видит истину в троичности своего существа и в единстве своей воли. Чтобы понять происхождение добра и зла, посвященный смотрит духовным взором и видит три мира, а не один. Он видит темный мир материи и животного начала, где властвует неизбежная Судьба. Он видит светлый мир Духа, невидимый для нас мир, огромную иерархию освобожденных душ, где царствует божественный закон, где действует Провидение. Между обоими мирами он видит в полутьме человечество, основанием своим погруженное в мир естественный, а вершинами касающееся божественного мира.

Его гений: Свобода. Ибо в тот момент, когда человек познает истину и заблуждение, он свободен избирать между Провидением, которое хочет свободного исполнения истины, и роком, который сам выполняет нарушенный закон справедливости.