Великие посвященные.Очерк эзотеризма религий

Благодаря постоянному скрещиванию рас, образовалось гармоническое и легкое наречие, смесь первобытного кельтского, зендского, санскритского и финикийского. Этот язык, который величие океана изображал именем Посейдон, а ясность небес — именем Уран, подражал всем голосам природы, начиная с щебетания птиц до удара мечей и шума грозы. Язык Эллады был многоцветен как её темно-синее море с переливающейся лазурью, много звучен, как тревожные волны, то журчащие в её заливах, то разбивающиеся с ропотом о бесчисленные подводные рифы, — poluphlosboпo Thalassa, как говорит Гомер.

Во главе этих купцов или пиратов стояли часто жрецы, которые распоряжались ими. Они скрывали в своей барке деревянные изваяния какого-нибудь божества; изваяние было, без сомнения, грубо вырезано, но моряки тех времен высказывали ему такое же поклонение, какое многие из наших матросов оказывают мадонне; но жрецы эти обладали, тем не менее, известным количеством знаний и божество, которое они переносили из своего храма в чужую страну, представляло для них определенное понятие о природе, совокупность законов, а вместе с тем и религиозную и общественную организацию. Ибо в то времена вся руководящая жизнь исходила из святилищ.

В Аргосе поклонялись Юноне, в Аркадии — Артемиде; в Коринфе финикийская Астарта превратилась в Афродиту, рожденную из пены морской.

Некоторые эзотерические наставники появились в Аттике. Египетские колонисты перенесли в Элевсис культ Изиды под видом Деметры (Цереры), матери Богов. Эрехтей основал между горой Гиметтой и Пентеликом культ Богини-Девы, дочери неба, покровительницы маслины и мудрости. Во время враждебных нашествий, при первом знаке тревоги, население укрывалось в Акрополе, теснясь вокруг богини и вымаливая у неё победу.

Над местными божествами царило несколько космогонических богов. Но в уединении, на своих высоких горах, вытесненные блестящим кортежем божеств, представлявших женское начало, они имели мало влияния. Бог солнечного цикла, Аполлон дельфийский,{1} уже существовал, но не играл еще выдающейся роли. У подножия снеговых вершин Иды, на высотах Аркадии и под дубами Додона, жили жрецы Зевса Вседержителя. Но народ предпочитал таинственному и всемирному Богу своих богинь, которые представляли собою природу в её могуществе, с её силами, ласкающими или грозящими.

Подземные реки Аркадии, горные пещеры, спускающиеся до глубоких недр земли, вулканические извержения на островах Эгейского моря, вызывали с давних времен у Греков наклонность к обоготворению таинственных сил земли. Благодаря этому, и на её высотах, и в её глубинах природу познавали, боялись и почитали. Но в виду того, что все эти божества не сливались в религиозном синтезе, между ними происходила ожесточенная война.

Враждебные храмы, соперничающие города, разъединенные религиозными обрядами и честолюбием жрецов и королей, народы, разделенные различием богослужения, — все ненавидели друг друга и вели между собой кровавые битвы.

Позади Греции находилась дикая и суровая Фракия. К северу, цепи гор, покрытые гигантскими дубами и увенчанные скалистыми вершинами, следовали одна за другой, то понижаясь, то повышаясь, то развертываясь огромными амфитеатрами. Северные ветры взрывали лесистые горные склоны и частые грозы проносились над их вершинами. Пастухи горных долин и воины равнин принадлежали к сильной белой расе Дорийцев. Эта мужественная раса, отличалась в своей красоте — резко очерченными чертами и решительным характером, а в безобразии — тем устрашающим и в то же время величественным выражением, которое служить отличием маски Медузы и античных Горгон.

Как все древние народы, получившие свою организацию из центров мистерий, каковы Египет, Израиль и Этрурия, — Греция также имела свою священную географию, по которой каждая страна становилась символом той или другой области духа, разумной и сверхфизической.

Почему Греки почитали всегда Фракию{2} за священную страну мира и истинную родину Муз? Потому что на её высоких горах находились самые древние святилища Кроноса, Зевса и Урана. Оттуда спустились в священных мольпических рифмах Поэзия, Законы и священные Искусства.

Баснословные поэты Фракии убеждают в этом. Возможно, что имена Тамариса, Линоса и Амфиона соответствуют действительным личностям, но на языке храмов они олицетворяют прежде всего три рода поэзии.

В тогдашних храмах история писалась не иначе, как аллегорически. Личность была ничто, доктрина и дело — все. Тамарис, который воспевал борьбу Титанов и был ослеплен Музами, олицетворяет поражение космогонической поэзии и победу новых веяний. Линос, который ввел в Грецию меланхолические песни Азии и был убит Геркулесом, указывает на вторжение во Фракию чувствительной поэзии, слезливой и сладострастной, которая вначале оттолкнула от себя мужественный дух северных Дорийцев. Тот же Линос означает и победу лунного культа над солнечным.