Великие пророчества. 100 предсказаний, изменивших ход истории

Так Дэн, и сам перепуганный до смерти, во второй раз оказался на улице. Брел не разбирая дороги, пока не угодил под экипаж. Очнулся в больнице. И почему он тогда не умер? Почему Высшие силы не захотели взять его к себе? Почему он вынужден фиглярствовать перед всякими богатыми людьми, чтобы получить на пропитание?! Он выучился хорошим манерам, почти всем европейским языкам, игре на музыкальных инструментах. Да он собственноручно сконструировал несколько особых образцов, на которых можно играть тайными пружинами. Да, ему приходится водить за нос своих богатых клиентов, но только в малом. А вот как ему удается предсказывать и проводить спиритические сеансы, он и сам толком не понимает. Знает только, что сначала бывает страшно, потом словно волна подхватывает его, и он уже плывет по течению – говорит по наитию, сам не ведая что.

Дэниэл вытер липкие руки и вздохнул поглубже. Надо думать о предстоящем сеансе, вон как насмешливо и недоверчиво смотрит Теккерей и что-то явно ядовито шепчет соседу, хозяину дома, поэту Браунингу. Впрочем, сама хозяйка дома поддерживает спиритические сеансы. К тому же в гостиной много женщин, а они всегда млеют от улыбки Хоума, ведь он картинно красив: высокий рост, загадочные голубые глаза, грациозные движения. Если бы только публика знала, сколько сил ушло на выработку всей этой грации и красоты!

Но надо выходить – публика ждать не станет. Хоум отодвигает занавеску, улыбается и произносит глубоким, выразительным голосом: «Пусть десять человек сядут за стол посреди комнаты!»

Публика оживляется, все кидаются к круглому столу. И только Браунинг с Теккереем не двигаются с места, насмешливо глядя, как леди Элизабет пытается отобрать тех, кто будет участвовать в столоверчении. Но вот выбор сделан, 10 человек устраиваются за дубовым столом, напротив них садится медиум. Внимательно оглядев присутствующих, он снова улыбается, но говорит серьезно: «Да поможет нам Господь! Прошу всех взяться за руки!»

Десять человек сцепляют руки. И вдруг стол начинает мелко дрожать. Медиум откидывается на спинку стула, закрыв глаза, и неожиданно произносит девичьим голосом: «Добрый вечер, милорд… Я – Мэри Смайл…» Сидящий напротив Хоума граф Грейв шумно ахает: «Это – дочь моего повара! Ее соблазнил лакей. Я, конечно, выгнал негодяя без рекомендаций, но бедная девушка повесилась… Как ты там, Мэри?» – «Хорошо, – отвечает девушка. – Утром ко мне прибежал ваш Роби, милорд. Мы с ним играем…» Граф поражен: «Мой пес Роби сдох на рассвете… Ушел, так сказать, в лучший мир. Но об этом никто не знает!»

«Ха-ха!» – раздается скептический смех хозяина. Хоум меняется в лице и произносит детским голосом: «А если ты поговоришь со мной, папа, то поверишь, что кроме твоего мира есть и другие миры?» Услышав этот голос, Браунинг съеживается. Его жена, напротив, возмущается: «Какой еще папа?! У нас нет детей!»

И тут Браунинг бросается на спирита: «Как вы узнали о моем незаконном сыне?! Он умер, бедняжка…» Хоум, вырываясь из цепких рук Браунинга, кричит уже своими голосом: «Я никого не знаю! Они приходят сами! Я не могу ЭТО контролировать!» Разъяренный хозяин хватает его за грудки, и тут происходит невероятное – Хоум взмывает к потолку. Хозяйка вскрикивает и падает в обморок.

На другой день из дома Браунинга в отель «Кокс» на Джермин-стрит на имя Дэниэла Хоума поступил чек на большую сумму и записка: «Высокое мошенничество предполагает высокий гонорар». Медиум ответил вежливо и хладнокровно: «Меня не раз пытались уличить в мошенничестве. Американская полиция даже заводила дело, но свидетельств обмана не нашла. Да и не могла найти: из своей деятельности я не извлекаю корысти. Денег за сеансы я никогда не беру!»

Медиум не лгал. Он принимал только подарки и пожертвования, да и то не на свой счет, а в фонд Всеобщего спиритического общества. Так что ни под какую статью о мошенническом извлечении выгоды он не подпадал. Но Браунинг сумел отомстить. Он напечатал сатирическое стихотворение «Мистер Сладж, медиум», чем изрядно подпортил репутацию Хоума.

Пришлось тому перебраться на континент. Зато Европа встретила его овациями. Сам папа римский Пий XI благосклонно принял Хоума, особенно после того, как тот пожелал принять католичество. Но не все приходили в восторг. Вечером 5 декабря 1855 года какой-то фанатик трижды ударил его ножом в темном переулке. Полиция подоспела на удивление быстро. Медиума увезли в частную клинику, а вот фанатика одели в смирительную рубашку. Но он еще долго кричал: «Вызывающий духов вызывает дьявола!»

Выйдя из больницы, перепуганный Хоум покинул Италию, перебравшись во Францию. Сеансов он больше не проводил и ни с кем не общался, пока однажды 16 октября 1856 года его не вызвали в королевский дворец Тюильри.

Императрица Евгения нервно теребила свое любимое коралловое ожерелье. Она не одобряла странное поведение медиума. Сейчас, когда столь необходимо заглянуть в будущее, этот упрямец твердит, что после болезни потерял дар ясновидения.