Великие пророки и мыслители. Нравственные учения от Моисея до наших дней

Согласно учению Конфуция идеал человеческого существования заключен в древности. В древности существовали идеальные Правила, царили порядок, гармония, культура. Древность задает норму и образец достойного поведения. Соответственно вектор нравственных усилий человека направлен назад, на то, чтобы подняться до уровня идеального прошлого. Учитель сказал: «Я передаю, но не творю; я верю в древность и люблю ее» (VII, 1). Такая установка реализуется в требовании почтительного отношения к родителям, предкам, уважения к старшим вообще.

Природа человека для Конфуция, как уже подчеркивалось выше, — не изначальный факт, а результат, вторичный продукт его сознательной жизнедеятельности. Такое понимание, развернутое во всей совокупности его учений, сформулировано уже в первой фразе «Лунь юя»: «Учиться и своевременно претворять в жизнь — разве не в этом радость?» (I,1). И разве можно лучше и лаконичней сформулировать мысль, что человек сам творит (создает, культурно возделывает, совершенствует себя)?! Но культура многообразна, учиться можно многому. И Конфуций устами одного из своих наиболее одаренных учеников говорит, что в деле становления, совершенствования человека очень важен исходный пункт, корень: «Когда корень заложен, то рождается Дао-Путь. Сыновняя почтительность и любовь к старшим братьям — это и есть корень человеколюбия» (I,2). Сяо как почтительность к родителям и уважение к старшим есть первая конкретизация жень, его начало. С него начинается Дао-Путь. Только на таком незыблемом фундаменте возможно избежать смут, достичь согласия в обществе.

Сыновнюю почтительность нельзя понимать как некую норму, пусть даже и очень важную, вытекающую из морали; она сама и есть мораль в ее материальном воплощении. Отец является для сына абсолютной этической инстанцией. Переступить через отца невозможно ни при каких условиях. В «Лунь юе» есть принципиальный фрагмент: «Ше-гун сказал обращаясь к Кун-цзы: «В нашем дане есть прямой человек. Когда его отец украл барана, то сын сообщил [властям] об этом». Кун-цзы сказал: «Прямые люди моего дана отличаются от ваших, отцы укрывают детей, дети укрывают отцов — в этом именно и заключается прямота» (XIII, 18). Почтение сына к отцу — первичное, неразлагаемое нравственное отношение. Не существует ничего, никаких принципов, интересов, ценностей и т. п., что могло бы оправдать доносительство на отца. Нет такой нравственной инстанции, которая была бы для индивида выше его конкретного живого отца. Человеколюбие неотрывно от сыновней почтительности. В последующем эта конфуцианская установка получила отражение в юридической практике: были изданы законы, запрещавшие доносить на родителей; в указе от 66 года до н. э. императора Сюань-ди предписывалось, что сын укрывает отца и мать, жена укрывает мужа, внук укрывает деда и бабку, а в средневековом своде законов доносительство на отца, мать, деда, бабку каралось смертной казнью. Сыновняя почтительность — краеугольный камень конфуцианского мировоззрения.

Нравственная обращенность Конфуция к прошлому рассматривается иногда как свидетельство консерватизма его мышления. В действительности Конфуций не является принципиальным противником изменений в обществе, обновления его форм. Он вообще решает другую проблему — как возможно согласие между отцами и детьми, людьми разных поколений? Конфуций не рассматривает стремление к новому, жажду творчества как самоценность. У него нет установки, на которой держится, например, новоевропейская цивилизация и которая состоит в том, что сын должен пойти дальше отца, превзойти его. Он не против прогресса, он просто не считает его первой ценностью: мир и покой в обществе важнее его обновления. Вопрос поэтому стоит так: как возможны изменения в обществе, не разрывающие связь времен, не приводящие к смутам и хаосу, как возможны перемены без глубоких исторических провалов? Для этого, по мнению Конфуция, есть только один путь — жажда перемен не должна посягать на нравственный культ предков.