Великие психологи

Несколько позже я обнаружил другой, еще более неожиданный для меня феномен. Я проводил самые разнообразные исследования, в ходе которых мне приходилось составлять подробнейшие истории жизни своих испытуемых. При этом я обнаружил, что несмотря на то, что моя психотерапевтическая подготовка оставляла желать лучшего, а вернее было бы сказать, несмотря на полное отсутствие оной, мне в отдельных случаях удавалось вполне определенным образом повлиять на исследуемое мною личностное нарушение. А ведь я никогда не стремился к этому сознательно, я просто задавал человеку вопросы и писал его историю жизни!

Иногда ко мне обращаются за советом мои студенты, и некоторым из них я советую обратиться за помощью к профессиональным психотерапевтам. При этом я объясняю студенту, в чем, на мой взгляд, состоит суть его проблемы и почему я считаю целесообразной помощь специалиста. Довольно часто этого оказывается достаточным, чтобы студент сам справился с имевшейся у него симптоматикой.

Подобного рода феномены чудесного исцеления гораздо более доступны взгляду дилетанта, нежели профессионального психотерапевта или психиатра. Последний не склонен верить в чудо, он скептически относится к рассказам о такого рода случаях, однако я со своей стороны замечу, что, если мы возьмем на себя труд проверить их, то окажется, что очень многие из них имеют под собой реальное обоснование; такие случаи не редкость в практике психолога и социального работника, не говоря уже о священниках, учителях и врачах общего профиля.

Но чем же объяснить этот феномен? Мне думается, его можно понять только в контексте общей социально-психологической теории и теории мотивации. Вы, наверное, заметили, что в каждом из вышеперечисленных случаев существенны не столько осознанные аспекты отношений между терапевтом и пациентом, сколько то, как сам пациент воспринимает терапевта и свои отношения с ним. Если пациент ощущает, что терапевт интересуется им, думает о нем, старается помочь, то это помогает пациенту обрести чувство собственной значимости. Он чувствует себя под защитой человека, обладающего знанием, мудростью, опытом, силой и здоровьем, и его тревога отступает. Он видит, что его готовы выслушать без критики и осуждения, он оказывается в атмосфере искренности, доброты, сочувствия, приятия и одобрения и всё это, вместе с вышеназванными факторами, способствует бессознательной уверенности пациента в том, что ему ничто не угрожает, что он любим и уважаем, что его потребности в безопасности, любви и уважении всё-таки могут быть удовлетворены»[331].

Своим клиентам Маслоу рекомендовал работать над пересмотром интеллектуальных установок по поводу той или иной проблемы, а также постепенно изменять на практике отношение к тому, что их волновало. Одной из первых клиенток Маслоу была девушка, жаловавшаяся на бессонницу, отсутствие аппетита и ощущение постоянной скуки. В ходе общения выяснилось, что когда-то она была студенткой-психологом, интересовавшейся своим делом, но под влиянием родителей оставила обучение и устроилась на престижную, высокооплачиваемую работу, убедив себя, что это сделает ее счастливой. Абрахам Маслоу вспоминал позже, что достаточно быстро определил, в чем суть ее проблемы: «Я предположил, что она могла бы чувствовать фрустрацию и быть рассерженной, потому что она не была интеллектуально сама собой, она не использовала свой ум и талант в области психологии, и это могло быть главной причиной ее скуки от жизни и скуки ее тела в отношении нормальных жизненных удовольствий, таких как еда. Любой талант, любая способность была также мотивацией, потребностью, импульсом. С этим она согласилась, и я предположил, что она могла продолжить свое обучение ночью после работы… Она смогла договориться об этом, и это сработало. Она стала более живой, более счастливой, и большинство ее физических проблем исчезло, когда мы встречались с ней в последний раз»[332].