Великие путешествия античного мира

Быть может, впрочем, именно неверие Страбона в истинность сообщений Посидония о плаваниях Эвдокса и было причиной того, что он в своем изложении воздерживался от передачи географических деталей. Возможно, они и содержались в описании Посидония, но Страбон их опустил, с тем чтобы легче аргументировать свое неверие. Высказывая мнение о недостоверности или ошибочности некоторых сообщений Неарха, Страбон поступает, в сущности, именно таким образом: он воздерживается от детальной передачи текста сочинения Неарха, которую мы, к счастью, находим у Арриана.

Однако даже если оно и так, все же у нас не может быть оснований для предположения, что Эвдокс или сообщивший о его плаваниях Посидоний называли какие-либо южноафриканские пункты. Допускать этого не следует потому, что даже более поздние и наиболее осведомленные из древних географов, суммировавшие весь предшествующий им географический опыт (например, упоминавшийся уже Клавдий Птолемей, живший в середине II века н. э.), не сообщают о тех местностях каких-либо детальных географических данных. Вспомним о том, что Птолемей находил возможным поддерживать мнение о соединении ливийского (африканского) и азиатского материков на юге, несовместимое с достоверным знанием о плаваниях вокруг Африки.

Страбон сравнивает описание Эвдоксовых морских предприятий с сочинениями Эфемера — автора философского социально-утопического романа об острове Панхайя, находившемся якобы где-то в Южном океане. И действительно, именно на такое сравнение напрашивается описание Эвдокса, стоит только сопоставить его с соответствующими страницами дошедших до нас древних приключенческих романов — «Золотого осла» Апулея, «Дафниса и Хлои» Лонга, «Эфиопики» Гелиодора и «Левкиппы и Клитофонта» Ахилла Татия. Так что, как бы ни относиться к самим фактам, лежащим в основе сообщений Посидония об Эвдоксе, следует признать, что сообщения эти определенным образом литературно обработаны и преподнесены в стиле греческого романа приключений. Есть в сообщениях Эвдокса, конечно, и такие детали, которые соответствуют фактам, имевшим место в действительности, и которые невозможно было просто выдумать, поскольку подобная выдумка вряд ли кому-нибудь пришла бы в голову, не опирайся она на какой-либо реальный факт. Таковы рассказы об индийцах или жителях островов Индийского океана, занесенных бурей к аравийским берегам, и найденных в восточноафриканских водах обломках гадитанского судна, украшавших его носовую часть.

Любопытна деталь о намерении Эвдокса посеять хлеб во время путешествия на замеченном им плодородном острове. Она перекликается с соответствующей деталью из сообщения Геродота о плавании финикийцев вокруг Африки при фараоне Нехо и указывает на общие источники и одинаковые подробности того и другого сообщения, характерные, видимо, вообще для этого рода литературы. Сомнение в реальности подобных сельскохозяйственных предприятий во время краткого пребывания в чужих экзотических странах уже было высказано. Мы увидим далее, что названия местностей и некоторые детали их описаний связывают сообщения о плавании Эвдокса с другими, более древними сообщениями финикийско-карфагенского происхождения о плаваниях вдоль западных берегов Африки в атлантических водах. К их рассмотрению мы и перейдем.

ПЛАВАНИЯ ПО АТЛАНТИЧЕСКОМУ ОКЕАНУ К ЮГУ ОТ ГЕРАКЛОВЫХ СТОЛПОВ

Уже рассказ о путешествии финикийцев при фараоне Нехо предусматривает возможность плавания вдоль атлантического побережья Африки в северном направлении. В этом рассказе плавание по Атлантическому океану рассматривается как возвратный путь в Средиземное море для кораблей, обогнувших ливийский (африканский) материке востока. Но в действительности открытие западноафриканских вод происходило в противоположном направлении — при плаваниях с севера на юг, совершавшихся финикийскими и карфагенскими торговыми судами.

Суда выходили из Средиземного моря за Геракловы столпы и направлялись к югу за золотом, слоновой костью, рабами и другой добычей. Страны, расположенные к югу от Гибралтарского пролива, представлялись финикийским мореходам сказочными и страшными. Возможно, что они не скупились на всяческие ужасы в своих рассказах об этих плаваниях в надежде нагнать страху на возможных конкурентов — на тех, кто ради быстрого обогащения пожелал бы проделать этот путь с теми же целями, что и они.

Плавание Сатаспа

Один из наиболее древних и, безусловно, один из наименее правдоподобных рассказов о таком плавании передает Геродот, называя его «карфагенским», хотя в самом рассказе нет ничего, что свидетельствовало бы о его карфагенском происхождении. Впрочем, приняв во внимание интерес карфагенян к западноафриканским странам, можно согласиться с данным Геродотом определением этого рассказа.

О плавании Сатаспа сказано следующее (Геродот, V, 43):