Великие путешествия античного мира

В своем перечислении гор, рек, озер, населенных пунктов и племен Птолемей использует всю доступную ему традицию, в том числе и мифологическую, однако не без некоторой ее критики. Мы не найдем у Птолемея в чистом виде мифических гипербореев, а лишь под именем сармат-гипербореев, хотя он и помещает в Европе Рипейские горы под определенными координатами. У него отсутствуют сказочные аримаспы, но имеются гиппоподы, в качестве их вероятного эпитета.

Зато среди племен Азиатской Сарматии в области Северного Кавказа присутствуют амазонки.

Птолемей помещает также к северо-западу от Испании Касситеридские острова и указывает их координаты. Надо полагать, что известным критерием для него в этом отношении служил сам характер сведений об объектах, хотя бы и мифических: он принимал их в свой текст, если его источник располагал данными, позволявшими точно локализовать тот или иной пункт или племя. В отношении Касситерид Птолемей мог получить расстояние от европейского побережья, исчисленное в днях плавания.

Пользование разными источниками и следы их контаминации у Птолемея едва приметны; он всячески избегает столкновения одинаковых или повторения одних и тех же наименований. Кое-где, однако, ему не удалось устранить подобных повторений и возникавших в их результате противоречий. Так, например, меланхлены показаны им на севере Восточной Европы у Венедского залива на основании источников, следующих Геродоту, но он помещает их также и на Кавказе, следуя источникам, опирающимся на древнеионийские данные.

Помещая в качестве наиболее далеко продвинувшегося к западу сарматского племени язигов-меганастов у Карпатских гор, Птолемей называет также и другие племена, наименования которых были широко распространены и далеко известны в первые века нашей эры. Между ними в особенности выделяются роксоланы, которых он знает также под именем ревкиналов, что уже звучит весьма близко к эпиграфически засвидетельствованным ревксиналам. Среди этих новых для причерноморских степей имен, распространившихся, однако, на племена, известные и ранее под другими наименованиями, должны быть также названы хуны, помещенные Птолемеем между бастарнами и роксоланами, в качестве древнейшего упоминания позднее столь широко распространившегося племенного имени гуннов.

В числе имен, заимствованных из древней традиции и у других авторов неизвестных, следует назвать амадоков — имя, фигурирующее у Птолемея и в качестве племенного наименования (III, 5, 10) и как название населенного пункта (III, 5, 14), озера (III, 5, 6) и горного хребта (III, 5, 15). Наименование это, восходящее через Стефана Византийского к Гелланику, должно быть сопоставлено с именем Геродотовых андрофагов (IV, 52), местной основой которого оно, быть может, является.

При описании прибрежных местностей Северного Причерноморья Птолемей располагает данными весьма подробных периплов, которые охватывают не только маршруты вдоль морского побережья, но также и вдоль некоторых наиболее важных рек.

Что касается восточного побережья Понта, то значительные и весьма близкие совпадения с данными Арриана свидетельствуют в пользу того, что в руках Птолемея был хотя и не сам Аррианов перипл, но, во всяком случае, некое, быть может, на его данных основанное сочинение, описание свое ведущее, однако, в противоположном направлении.

В Закавказье у Птолемея представлены те же области, что и у Страбона, однако в отношении Армении и Албании он располагает несравненно более подробными сведениями, чем его предшественники. Однако весьма значительная древнеармянская и албанская топонимика, сообщаемая Птолемеем, не находит себе твердого места на современной карте, поскольку единственным критерием при попытках ее локализации являются признаки фонетического сходства с позднейшими наименованиями. Лишь Хабала, поименованная Птолемеем (V, 12, 6) в Албании, может быть сопоставлена с Кабалакой Плиния, которую он называет столицей албанов; локализуется она в позднейшем Ширване, на месте древней Кабалы (развалины близ современного Кижа).

Птолемеевы данные о прикаспийских и закаспийских странах отличаются значительной полнотой и новизной. Самый характер осведомленности Птолемея о странах Северной Азии показывает с несомненностью, что приобретение новых сведений о северо-востоке обитаемого мира на рубеже I–II столетий н. э. происходило в связи с оживленным развитием торговых отношений между средиземноморскими странами, Индией и Китаем через посредство иранских и сирийских купцов. Одновременно с оживлением торговых сношений на путях, лежавших к югу от Каспийского моря, о чем сохранились достоверные свидетельства китайских источников, следует предполагать то же самое и в отношении путей, проходивших к северу от Каспия. Ибо то, что сообщает об этих областях Птолемей, заставляет подозревать в качестве его источника дорожник-путеводитель, проводивший от берегов Азовского моря по нижневолжским степям, минуя Аральское море, к какому-либо пункту на берегу Амударьи и через Хорезм далее на юго-восток.