Великие религии мира

Чтобы понять своеобразие Кришнамурти, его место среди людей его уровня, хочется припомнить притчу Экхарта о крюке и двери. Монахини спрашивали, как совместить страсти Богоматери с отрешенностью внутреннего человека, нашего глубинного «я», обращенного к Богу. Экхарт ответил, что отрешенность внутреннего человека — это крюк, на котором подвешена дверь страстей. Богоматерь билась в рыданиях, но внутренне она оставалась отрешенной. Продолжая эту притчу, можно вспоминать, что Христос заплакал, узнав о смерти Лазаря. Или пример с Рамакришной. К нему привели отца, потерявшего сына. Рамакришна обнял несчастного и рыдал с ним трое суток, а потом запел гимн — и отец запел вместе с ним. Таких примеров во всем наследии Кришнамурти нет. Отдельное он видит только с птичьего полета, никогда не сходя со своего неба, не разделяя (хоть на миг) страстей и горя земли. Его любовь равномерно разлита по всему творению и никогда не выходит из равновесия. К нему приходит мать, потерявшая сына, а он рассуждает с ней о понимании смерти, и разговор скользит по поверхности сердца.

Прочитав с начала до конца три тома «Комментариев к жизни», только очень редко находишь там свидетельства контакта с собеседником, понимания друг друга с полуслова. Помимо характера любви Кришнамурти, скорее парящей над землей, чем ступающей по земле, для многих труден его язык, стиль разговора. Он делается доходчивым лишь тогда, когда Кришнамурти-мыслитель уступает место поэту. Он набрасывает картины природы, в которых становится зримым дух целого, или афоризмы о медитации. Это своего рода стихотворения о прозе, полные внутренней жизни. Но беседа, следующая за этими искрами поэзии, по большей части остается сухой, не выходит из того самого царства абстракции, откуда Кришнамурти стремится вывести собеседника.

* * *

Кришнамурти чувствует себя непосредственно связанным с тем, что он называет реальностью, с целым по ту сторону частностей, и считает возможным и необходимым для каждого человека установить такую связь. Все остальные вопросы, с его точки зрения, второстепенны и хотя должны решаться, но во вторую очередь. Внимание же должно постоянно направляться к «тому, что есть». Это не бытие в обычном смысле слова. «Это» вообще нельзя назвать. «Есть только это и это осознает себя... Оно не имеет начала и слова» (Кришнамурти Дж. Проблемы жизни. М., 1995, с. 242) — т. е. не может быть выражено словом. Пространство и время в «этом» исчезают. Это чистое настоящее, освобожденное от всех следов прошлого и всякой мысли о будущем. Мейстер Экхарт (великий немецкий мистик XIII—XIVвв.) называл это «вечным теперь».

Кришнамурти описывает «это» в форме ряда вопросов, обращенных к собеседнику (пришедшему узнать, как достичь внутренней и внешней простоты): «Существует ли чувство помимо реакций, названных словом “простота”? Существует ли чувство, отдельное от слова, термина, или они неотделимы?.. Нельзя ли чувствовать интенсивно, чисто, без осквернения? Интенсивно чувствовать в связи с чем-то — с семьей, страной, с каким-то случаем — сравнительно легко. Интенсивное чувство энтузиазма возникает, например, если вы отождествите себя с верой или идеологией. Это всем известно. Можно увидеть стайку белых птиц на синем небе и почти в обморок упасть от интенсивного чувства красоты, или отпрянуть в ужасе от человеческой жестокости. Все такие чувства вызываются словом, сценой, поступком, предметом. Но нет ли интенсивности чувства без предмета? И не будет ли это чувство несравненно более великим? Чувство ли это вообще, или что-то совершенно другое... (Собеседник отвечает: “Боюсь, я не понимаю, о чем вы говорите, сэр”.) Есть ли состояние без причины? Если оно есть, можно ли его прочувствовать, и не словесно и теоретически, а действительно осознать это состояние? Чтобы быть таким образом остро сознающим, вербализация в любой форме, отождествление со словом, с памятью — должны полностью прекратиться. Существует ли состояние без причины? И не будет ли этим состоянием любовь?» (Кришнамурти Дж. Проблемы жизни. М., 1995, с. 311—312). «Но любовь чувственна, а если нет, то божественна», — отвечает собеседник.

«Мы снова запутались, — продолжает Кришнамурти. — Делить любовь на эту и ту — занятие профанов. Мы ничего от этого не выиграем. Любить без словесно-морального забора вокруг — это состояние сострадания, не вызванного никаким предметом. Любовь — это действие, а все остальное — реакция. Поступок, рожденный реакцией, вскармливает только конфликт и горе» (Кришнамурти Дж. Проблемы жизни. М., 1995, с. 312).