Великие русские писатели XIX века

Онегин – конечно, не сам Пушкин: у него своя судьба, свой характер, свое особое лицо. Но как близок он автору, как часто забываем мы о черте, отделяющей творца от творения. Он «друг» поэта, его «добрый приятель» – у него та же «мечтам невольная преданность», «неподражаемая странность», он тоже «повеса пылкий», «философ в осьмнадцать лет». Когда в 1819 году поэт предается наслаждениям светской жизни, Онегин сопровождает его по театрам, ресторанам, холостым пирушкам, балам и раутам. Как Пушкин, Онегин страдает модным сплином, подражает Чайльд Гарольду и сочиняет злые эпиграммы; так же скучает в деревне, читает романы и ездит верхом. В лирическом романе герой не до конца объективируется: Пушкин приписывает ему свои желания, мысли, свои «поэтические бредни». Он как будто забывает иногда, что Онегин – светский сноб, а не поэт. Ночью, когда небо светло над Невой и луна отражается в воде, два друга – поэт и его герой – мечтают вместе:

Воспомня прежних лет романы,
Воспомня прежнюю любовь,
Чувствительны, беспечны вновь
Дыханьем ночи благосклонной
Безмолвно упивались мы.

Кажется, что ночью Онегин сбрасывает маску «типичного представителя полуобразования», как о нем выражаются в учебниках, и становится тенью поэта, отбрасываемой его фигурой на гранит набережной. Вот почему, рассказывая о жизни Онегина, Пушкин так легко переходит к личным признаниям, размышлениям о своей судьбе, воспоминаниям о былых романах. Это совсем не «отступления», как нам толковали в школе, а та же лирическая волна, которая свободно переливается из мира, создаваемого писателем, в его внутренний мир.

Столь же неразрывна связь образа Татьяны с душой Пушкина. Он любит свою героиню, как любил ту, «с которой образован» ее «милый идеал». Он не может без умиления смотреть на эту «барышню уездную с печальной думою в очах, с французской книжкою в руках»; он трепещет за ее судьбу, льет над ней слезы, восхищается ее духовной красотой. Все мечты о любви, все порывы к чистоте и женственности, всю боль разочарования, все воспоминания о промелькнувшем и изменившем счастье, всю неутолимую жажду прекрасного вложил Пушкин в это дитя своего сердца. И из бурного моря его страстей и желаний она возникла в «магическом кристалле» поэзии как воплощенный идеал «чистейшей прелести чистейший образец». Психология нас учит, что каждое чувство носит в себе зародыш образа. Чувства поэта объективируются в живых людях. Так и Ленский – часть души Пушкина, пройденный этап его художественного развития.

Так он писал темно и вяло
Что романтизмом мы зовем.

Пушкин подшучивает над своим юношеским романтизмом, когда в Лицее

Он пел разлуку и печаль,
И нечто, и туманну даль.
Он пел поблеклый жизни цвет,
Без малого в осьмнадцать лет.

В зеркальном отражении искусства поэт видит свой образ, свою «потерянную младость», свои разбитые надежды, все, что минуло безвозвратно, все, что прошло без следа. И строфы повествовательные сменяются размышлениями о смысле жизни, о ее тленности и хрупкости. Все проходит, и все непоправимо. Онегин хотел остановить жизнь, сделать невозможное, вернуть прежнюю Татьяну, ту девочку, которой он

…в благом пылу нравоученья
Читал когда-то наставленья…

Но увы – той Татьяны уже нет, а эта новая, блистательная законодательница зал, спокойная и равнодушная, на его слезы и мольбы отвечает:

…я другому отдана
 И буду век ему верна.

Роман обрывается, но он внутренне закончен. Зачем нам знать, что дальше будет с Онегиным. Он проиграл свою жизнь. Жизнь всегда кончается проигрышем; счастлив, кто вовремя вышел из игры.

Блажен, кто праздник жизни рано
Оставил, не допив до дна
Бокала полного вина,
Кто не дочел ее романа
И вдруг умел расстаться с ним,
Как я с Онегиным моим.

И все, что погибает в жизни, в нетленной красоте, воскресает в искусстве. Вот почему печаль Пушкина светла, и радостна его измученная душа.

В Болдине он пишет элегию «Безумных лет угасшее веселье», где после жалобы на печаль, труд и горе жизни он восклицает:

Но не хочу, о други, умирать!
Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать;
И ведаю, мне будет наслажденья
Меж горестей, забот и треволненья:

Порой опять гармонией упьюсь,
Над вымыслом слезами обольюсь,
И, может быть, на мой закат печальный
Блеснет любовь улыбкою прощальной.

* * *