Великие Спящие. Эпилог – 1 (Безымянный раб – 9)

— Да какая разница-то⁈ — возопил Гиркам. — Ты представляешь сколько эта «дощечка» стоит на чёрном рынке? Да я скорее поверю, что Длинноухий тебе свою золотую статую в натуральную величину подарит, чем такую драгоценность. Ты хоть это понимаешь?

— А куда я денусь? — усмехнулся Птоломей, наконец разобравшись с настроем приятеля и не увидев признаков серьёзной обиды. — Потому и молчал, что четыре седмицы всё пытался сам разобраться в мотивах эльфа, не ставя тебя под удар.

— И? — поторопил его Гиркам, ради такого дела даже привстав с кресла, где он до этого валялся.

— И ничего не надумал, — развёл руками Птоломей. — Никакой выгоды ему сейчас нет. Слишком мелкая я величина, чтобы мог заинтересовать Перворождённых. Даже если это ловушка и конечной целью будет моя гибель, никакого урона она ни интересам Объединённых Колоний в общем, ни Кии’л’дорегу в частности не нанесёт.

— Ладно, если это не ловушка, если всё именно так, как ты говоришь, что тогда? — прищурился Гиркам, возвращаясь обратно в кресло.

Все связанные с услышанным негативные эмоции кажется были забыты, ему действительно стало интересно.

— Тогда вообще ничего не понятно. Тогда я в принципе не вижу причин, чтобы высший маг эльфов дарил одному из низших членов Коллегии нечто такое, что потенциально может усилить либо его самого, либо тех, кому он передаст данный зуу’ль’тек, — устало вздохнул Птоломей, который и вправду уже всю голову сломал, пытаясь проникнуть в замыслы Длинноухого. — Возможно подарок — это часть какой-то гораздо более долгосрочной стратегии эльфов, но это, сам знаешь, уже выходит за рамки наших знаний и навыков.

— И ты, полностью осознавая себя как игрушку в чужих планах, всё равно решил им воспользоваться? — уточнил Гиркам, видимо сегодня взяв на себя роль главного скептика.

Однако Птоломей не возражал.

— Как ни печально это говорить, но да! — сообщил он, с унылым видом подперев кулаком щёку и уставившись на лежащую перед ним на столе деревянную «дощечку». — И оправдываем меня только одно — зуу’ль’тек в идеальном состоянии и нет никаких сложностей с тем, чтобы понять его предназначение…

— Оправдывает его! — фыркнул Гиркам, чьё терпение наконец закончилось, и он, пресыщенный пустой болтовнёй, возжелал перейти к чему-то гораздо более конкретному. — Скажи честно: у тебя всё зудит от желания залезть в секреты древних, и ты плевать хотел на осторожность!

— А сам-то⁈ — возмутился Птоломей, не очень довольный подобной проницательностью приятеля.

— Что сам? Я не такой! Я предпочитаю наслаждаться чужими секретами не вылезая из кресла, — гыгыкнул Гиркам, затем, чуть посерьёзнев, заговорщицки подмигнул и сообщил: — И знаешь, буду счастлив, если ты закончишь с разговорами и, наконец, покажешь мне то, что лишило тебя не только сна, но и последних зачатков осторожности!

Подкрепляя свои слова, приятель требовательно протянул руку, однако передавать ему эльфийский подарок Птоломей не стал. Вместо этого — всё же вняв просьбе Гиркама — он поместил «дощечку» в центр стоящего тут же блюда с песком, прошептал довольно известное, хоть и крайне редко используемое, заклинание активации и легонько дунул потоком Силы. Для создания убедительной иллюзии или хотя бы примитивного морока «с нуля» этого было недостаточно, а вот для пробуждения таящейся внутри зуу’ль’тека магии — в самый раз.

Что и подтвердили дальнейшие события.

Через десяток ударов сердца воздух над блюдом как-то резко помутнел, словно запотевшее стекло, потом столь же внезапно посветлел, чтобы затем уже явить необычайно чёткую объёмную иллюзию Сардуора. Такого каким он был не сто и не двести лет назад, а каким по легендам существовал во времена вартагов. Когда ещё не ушла под воду россыпь островов спутников, а Лес Смерти только-только начинал приобретать черты заражённой потусторонними Силами территории…

— Мастерская работа! — поцокал языком Гиркам, всегда увлекавшийся теорией артефактов и секретами вложения в них сложных чар.

— Тише ты! Просто смотри, — шикнул на него Птоломей, однако мог обойтись и без этого — приятель замолчал уже и сам.

Потому как скучная демонстрация древней карты внезапно сменилась показом гораздо более любопытных видов. Сначала зажглись две изумрудно-зелёные точки — одна в центре Смертельного Леса, вторая же где-то в окрестностях нынешнего Торка. Причём последняя тут же начала увеличиваться в размерах, пока не закрыла весь обзор и перед взглядами наблюдателей не появилась россыпь чёрных менгиров. Причём расставленных не кое-как, а подчиняющихся определённой, пусть пока и непонятной, логике.