Великие тайны Руси. История. Прародины. Предки. Святыни

Корабль тем временем шёл на восток – то есть удалялся от Греции. Команда же ожидала, что вот-вот появятся берега родной Эллады… И ведь нельзя же объявить товарищам правду. За такие шутки могут бросить за борт в мешке.

И Одиссей решил схитрить. Он под благовидным предлогом направил корабль в открытое море: мол, я хорошо знаю эти места! Тут до Итаки рукой подать! Нужно только чуть сменить курс… на юг. Да, это Пелопоннес (он показывал на виднеющиеся берега Тавриды), а Итака – там…

Корабль сделал поворот и пошёл на юг. К тому же ветер и Большое Черноморское течение его тянули на запад. Вскоре появился остров Эола.

Согласно Гомеру, остров Эолия – плавающий, он окружен медными стенами. Это означает, что его разрушали и размывали морские волны. Медные стены – это волноломы, так жители укрепляли берег.

Думаю, Эолия – это остров Березань, который и сегодня продолжает подмываться морем и вскоре совсем исчезнет. В VII веке до н. э., когда на острове Березань греки основали колонию, остров был в три раза длиннее и почти в семь раз шире.

На этом острове Одиссей гостил целый месяц. И задержал его не только ветер. Думаю, он просто совершил налет на беззащитную колонию, а потом, захватив остров, решил немного отдохнуть. Через месяц, опустошив запасы Эола и прихватив с собой всё ценное, что можно было унести из дворца, пираты вышли в море. И там разыгралась драма, о которой, полагаю, повествовал такой древнегреческий анекдот (вновь кратко пересказываю эпизод из «Одиссеи»).

Ветер в мешке

Однажды одному из пиратов, товарищу Одиссея, показалось, что его обделили при дележе добычи. Он с завистью посмотрел на полный мешок Одиссея и сказал:

– Уж верно найдётся серебра там и золота много!

Он подговорил других пиратов, и на корабле начался бунт. Но после того, как пираты развязали мешок, внезапно налетел шквал. Хитрый Одиссей сразу сообразил, что нужно сказать:

– Не трогайте мой мешок! Вы разве не знаете, что в нём я прячу ветер?

Как тут не вспомнить, что в шуточных сказках и народных анекдотах всегда ловят ветер мешком, черпают воду решетом и т. п. Точно так же действовали капитан Врунгель, Тиль Уленшпигель и Ходжа Насреддин.

После Одиссей стал уверять пиратов, что огни костров, мерцавшие в темноте, а потом погасшие, – это огни Итаки, от которой их отбросил выпущенный ветер. Пираты поверили обманщику.

Тем временем потрёпанные бурей корабли Одиссея снова прибило к Эолии. Но Эол не был рад гостям и выгнал их. «Прочь, недостойный! Немедля мой остров покинь!» – крикнул он вчерашнему «другу» Одиссею.

Смелость Эола, думаю, объясняется тем, что он вооружил горожан или вступил в союз со скифами. И Одиссею пришлось «с печалью в сердце» убраться, ему даже не дали переждать ветер.

После этого корабли Одиссея, ведомые Нотом и Зефиром, шли на юго-восток шесть дней. Достигли берегов Тавриды (Крыма). И оказались в земле лестригонов.

Прибыли мы к многовратному граду в стране лестригонов
Ламосу… В славную гавань вошли мы: ее образуют утесы,
Круто с обеих сторон подымаясь и сдвинувшись подле
Устья великими, друг против друга из темной бездны
Моря торчащими камнями, вход и исход заграждая…

Некоторыми толкователями поэмы (например, замечательным переводчиком П. А. Шуйским) уже отмечалось, что здесь описана Балаклавская бухта, находящаяся в 16 километрах к югу от Севастополя. Описание дано с поразительной точностью, так же как и описание обычаев тавров (будущих славян-тиверцев), которых Одиссей называет лестригонами. Лестригоны нападают на путешественников, забрасывают камнями их корабли. Из бухты удается уйти только кораблю Одиссея.

Сравним лестригонов Гомера и тавров, о которых писал Геродот: «Обычаи тавров таковы: в жертву девственной богине они приносят всякого эллина, потерпевшего кораблекрушение у берегов их или захваченного в открытом море, и поступают при этом так: после предварительного освящения жертвы бьют по голове дубиной; по словам одних, тело жертвы бросают вниз со скалы, на которой помещается святилище, а голову насаживают на кол».