Великие Цезари

Зато сокровища римских храмов ничто не спасло: как помним, Цезарь начеканил из храмового золота денариев со своим профилем. И этот человек еще сокрушается о возможном, но не состоявшемся ограблении восточного святилища, в то время как осквернил храмы в своем отечестве!

Весной попутные ветры позволили наконец-то Антонию пересечь море и достичь балканских берегов. Вот теперь у Цезаря появилась реальная возможность помериться силами в генеральном сражении, но Помпей вовсе к этому не стремился. Тогда Цезарь решил прибегнуть к фортификации. «Это был новый, – пишет он, – и необычный способ ведения войны как по очень большому количеству редутов, по огромному протяжению, по сложности фортификационных работ, по системе блокады, так и во всех других отношениях». Легионеры, надо сказать, работали лопатами не меньше, чем мечами.

Этим полководец решил лишить противника возможности подвозить продовольствие, фураж и вооружение, равно как и новые воинские контингенты. Его солдаты проделали огромную работу, окружив окопами и валами площадь размером в пять с половиной тысяч гектаров. К лету работы были закончены, но консул сильно просчитался, что сможет лишить противника продовольствия, его-то как раз у Помпея было достаточно, да и все необходимое к нему доставлялось морским путем. Зато войска Цезаря жестоко страдали от голода, потому что вся округа была уже полностью выпотрошена реквизициями помпеянцев, и поэтому солдатам непобедимого Цезаря приходилось питаться какими-то съедобными корешками под названием «хара». Но, сообщает тот же источник, «солдаты выносили нужду с поразительным терпением». Они при этом вспоминали, что еще труднее приходилось под Алесией и Авариком, поэтому не роптали, а даже наоборот, похвалялись своей неприхотливостью и в агитационных целях подбрасывали в лагерь Помпея испеченный из корешков хлебушек и кричали, что не снимут осады до тех пор, пока на полях растут такие корешки. Помпей сказал, когда узнал об этом: «С каким зверьем приходится сражаться». Действительно, Цезарь сделал своих солдат неким подобием роботов, беспрекословно и с радостью ему подчинявшихся. Есть такой термин в современной психологии – «радость подчинения». Его ввел в обиход, кажется, Адольф Гитлер, родной, можно сказать, брат Юлия Цезаря по части оболванивания масс.

Хоть еды у помпеянцев хватало, зато с водой Цезарь постарался создать им проблемы, как в свое время племени кадурков, тех самых, кому приказал отрубить правые руки. Были запружены впадавшие в море реки, и солдатам противника пришлось рыть колодцы, но лето было сухое, и они быстро иссякали.

Этим Цезарь вынудил-таки противника перейти к активным боевым действиям. Скажем сразу, в сражении при Диррахии военное счастье оказалось на стороне Помпея. Сам ход сражения описан древними авторами, в том числе очевидцем его и участником Цезарем, довольно противоречиво и до конца остается неясным, почему войска Цезаря попали в страшную мясорубку и вынуждены были обратиться в бегство. Цезарь попытался было остановить отступавших в панике солдат, но при этом едва сам не погиб от руки своего же легионера – тот хотел в страхе рубануть мешавшего ему бежать полководца, однако телохранитель успел отсечь ему руку.

Говоря о причинах поражения, автор «Записок о гражданской войне» указывает и на то обстоятельство, что бывшая в его войске галльская конница переметнулась к Помпею (ох уж эти неблагодарные галлы!), и ее начальники, аллоброги, братья Роукилл и Эг, выдали противнику военные секреты, касавшиеся слабых мест обороны укреплений и караульной службы; в частности, ими было указано место, где был недостроен вал между примыкавшими к морю редутами. «Это… и причинило нам большое несчастье».

Среди других причин он говорит «об обычных на войне случайностях» и о том, что «часто целые армии страдают от ошибки полководца», – вот так вскользь, обтекаемо, не называя на этот раз имени полководца, в то время как слово «Цезарь» встречается, как подсчитано, в его «Записках» семьсот семьдесят пять раз.

В сражении при Диррахии Цезарь потерял, по его собственным сведениям, «девятьсот шестьдесят солдат и двести человек из конницы». Сколько было взято в плен, не упоминается. А пленников Помпей отдал на суд перебежчику Лабиену, который, по словам Цезаря, «стал называть их соратниками, расспрашивать в очень оскорбительных выражениях, имеют ли ветераны привычку бегать, и после этого казнил их на виду у всего войска».

Помпей имел полную возможность добить противника, если бы тотчас же начал преследование деморализованной и потрепанной в бою армии. Но он почему-то этого не сделал, позволив Цезарю с остатками своих войск уйти в Фессалию. Он полагал, что соперник разбит и ему уже не оправиться от поражения. Так же думало его окружение и стало уже делить портфели и должности.