Великие учителя церкви

"Собеседования египетских подвижников" направлены к разным лицам. Первые десять собеседований семи святых отцов посвящены родному брату епископа Аптского Кастора (к тому времени скончавшемуся) епископу Леонтию и Елладию. Возможно, что Леонтий был епископом Аптским — преемником брата, а Елладий — настоятелем одного из монастырей. В предисловии к этим десяти собеседованиям преподобный Кассиан напоминает содержание прежнего своего творения (О постановлениях киновитян) и в общих словах указывает на то, о чем он намерен свидетельствовать сейчас: "Теперь от внешнего, видимого образа жизни монахов, который мы описали в первых книгах, перейдем к невидимому состоянию внутреннего человека, и речь от чина установленных молитв должна перейти к постоянству той непрестанной молитвы, которую заповедует Апостол (1 Сол. 5, 17)" [с. 166]. Здесь преподобный Кассиан делает весьма важную оговорку, касающуюся всех его творений. "Прежде всего, — заявляет он от себя и своего друга Германа, — мы хотим предостеречь читателя как этих собеседований, так и прежних писаний, чтобы, если по качеству своего состояния и намерения, или по общему житию, может быть, что-нибудь в них почтет невозможным и суровым, судил бы о них не по мере своей способности, а по достоинству и совершенству говорящих" [с. 166].

Немного времени спустя после появления первых десяти собеседований преподобный Иоанн Кассиан пишет епископу Арелатскому Гонорату и Евхерию (вероятно, настоятель монастыря, впоследствии епископ Лионский) семь собеседований трех святых отцов-пустынножителей, "чтобы этими собеседованиями восполнить то, что в прежних писаниях о совершенстве, может быть, темно выражено или опущено" [с. 367].

Последние семь cобеседований пяти святых отцов, обитавших в пределах Нижнего Египта, преподобный Кассиан направляет "святым братьям" (вероятно, настоятелям монастырей, как можно заключить из предисловия) Иовиниану, Миневрию, Леонтию и Феодору, дабы вступающие в святые обители "навыкли" устроять образ подвижнической жизни "лучше по заповеди тех, которые научились всему из древнего предания и долговременного опыта" [с. 495, 496]. Тематика всех "Собеседований египетских подвижников" такова:

О намерении и цели монаха (Собеседование 1). "Конец нашего обета, — поясняет старец, — есть Царство Божие, а назначение наше, то есть цель — чистота сердца, без которой невозможно достигнуть оного конца" [с. 169].

О [духовной] рассудительности (Собеседование 2). Подается рассудительность благодатью Божией и учит "человека идти царским путем, удаляясь крайностей" [с. 189, 190].

О трех отречениях от мира (Собеседование 3). Они следующие: первое — оставление всех богатств и стяжаний мира; второе — уход от прежних нравов и пороков как телесных, так и душевных, и третье — отвлечение ума от всего настоящего и видимого и созерцание, желание только будущего, невидимого. "Эти три отречения все вместе совершить повелел Господь Аврааму, когда сказал ему: Изыди от земли твоея, и от рода твоего, и от дому отца твоего (Быт. 12, 1)" [с. 208].

О борьбе плоти и духа (Собеседование 4), как явлении, присущем человеку в его земном пути, и о правильном ведении этой борьбы — с помощью благодати Божией. Иногда Господь для нашей же пользы временно оставляет нас. Такое оставление Божие святой пророк Давид считал настолько полезным, что не молился о том, чтобы Господь никогда и ни в чем не оставлял его совершенно, а лишь просил, чтобы это оставление было в меру, по силам: Не остави мене до зела (Пс. 118, 8). "Другими словами, он как бы так говорил: знаю, что Ты для пользы оставляешь святых Твоих, чтобы испытать их; ибо иначе враг не мог бы искушать их, если бы, хотя на время, они не были оставляемы Тобою! Потому не прошу того, чтобы Ты никогда не оставлял меня… Сколько спасительно для меня кратковременное Твое оставление для испытания постоянства любви моей, столько пагубно оставление конечное" [с. 227].

Пятое собеседование озаглавлено так: О восьми главных страстях. Здесь преподобный Кассиан рассматривает страсти, восстающие на подвижника, в той же последовательности, как он делает это и в своем первом творении "О постановлениях киновитян" (см. книги 5-12). К восьми главным порокам он присоединяет еще два: идолопоклонство и хулу. Когда пороки будут побеждены "добродетелями, воюющими против них, то место, которое занимал в нашем сердце дух похоти или блуда, потом займет целомудрие; какое захватила ярость, то присвоит терпение; какое занимала скорбь, причиняющая смерть, тем возобладает спасительная печаль, полная радости; какое попирала гордость, то почиет смирение, и таким образом по изгнании каждого порока места их займут противоположные расположения — добродетели" [с. 258, 259].