Великие завоевания варваров. Падение Рима и рождение Европы

Тот факт, что продвижение легионов в I веке постепенно остановилось – в основном у русел рек Рейна и Дуная, – еще не означал, что римские земли по другую сторону границы жили в мире и покое. Напротив, у варваров появилась прекрасная возможность совершать регулярные набеги на империю, что вполне естественно, когда сосуществуют два общества, находящиеся на разных уровнях экономического развития. К тому же Рим, вопреки утверждениям отдельных исследователей, вовсе не перешел ни с того ни с сего от нападения к защите. Для сохранности границ требовалась куда более активная, упреждающая оборонительная стратегия, и на протяжении большей части своей истории Рим сохранял военное превосходство над соседними землями вдоль всей своей европейской границы, которое поддерживалось в том числе и довольно агрессивной дипломатией. Такая политика весьма эффективно способствовала превращению ближайших соседей в клиентов империи[97].

Используемые Римом методы практически не менялись на протяжении всего существования империи и оказывали серьезное воздействие на социально-политическое развитие германского мира. За примером можно обратиться к Аммиану, который рассказывает о действиях императора Константина II в ответ на беспорядки в землях у срединного течения Дуная в 358–359 годах. В первую очередь Константин, как и все императоры до него, установил здесь военное главенство Рима. Он начал действовать сразу после весеннего равноденствия, когда враги считали, что им пока ничто не угрожает. Император приказал поставить на Дунае понтонный мост, и римская армия обрушилась на ни о чем не подозревавших сарматов. Итоги этого нападения были печальны: «Большинство однако было перебито, так как страх сковывал их движения; а те, кого спасла от смерти быстрота, спрятались в уединенных горных долинах и смотрели оттуда, как гибла от меча их родина».

За несколько недель военная кампания успешно перешла на соседние земли квадов и остальных приграничных племен в этом регионе. В дальнейшем император с помощью военного превосходства Римской империи навязал германцам условия мира, которые, как он надеялся, станут долгосрочным мирным договором. Один за другим племена и их предводители представали перед императором, дабы услышать его решение.

Не все они удостаивались одинакового обращения. К некоторым Константин благоволил. Один царевич сарматов, Зизаис, прекрасно знал свою роль: «Увидев императора, он бросил оружие и пал всем телом, как мертвый, на землю. От страха он потерял голос в тот самый момент, когда должен был изложить свою просьбу. Несколько раз пытался он заговорить, но рыдания мешали ему, и он не мог объяснить, чего он хочет. Это обстоятельство вызвало к нему особое сострадание».

Варварам полагалось демонстрировать подобострастие и раболепие перед божественным могуществом Рима, о чем Зизаис был прекрасно осведомлен, – о том же говорят изображения варваров на римских монетах и памятниках. Варвары всегда представлены лежащими ниц в самом низу изображения, порой в буквальном смысле слова под стопой императора. Вполне вероятно, что сармат хорошо просчитал свое поведение и добился желаемого результата. Константин решил вернуть политическую независимость народу Зизаиса, который существовал на правах клиента после заключения не самого выгодного для него соглашения, а самому царевичу даровал титул независимого царя. Реорганизация политической системы объединений народностей этих приграничных земель происходила именно в том ключе, в каком она наиболее соответствовала интересам Рима, и являлась одной из главных забот Константина. Это означало, что было необходимо разрушить слишком крупные и, следовательно (с точки зрения Римской империи), потенциально опасные союзы. Там, где победил Зизаис, проиграли остальные. Арахарий, царь квадов, несмотря на все возражения, был лишен власти над своим сарматским подданным, королем Юзафером, которому, как и Зизаису, император вернул независимость. Иногда вмешательство правителя Рима принимало куда более жестокие формы. Другая тактика, которая использовалась три раза за двадцать четыре года, описанные в повествовании Аммиана, заключалась в том, чтобы пригласить на ужин представителей потенциально опасных династий и либо захватить их в заложники, либо убить[98].