Великие женщины Древней Руси

Но Ростов уцелел, в живых остался и ростовский епископ Кирилл. При дворе княгини Марьи и было продолжено русское летописание, а Ростов стал духовным центром Владимирского княжества.

Известный исследователь древнерусской литературы академик Д. С. Лихачев, анализируя летописи XIII века, пришел к заключению, что «летописание 30-х — начала 60-х годов, отраженное в Лаврентьевской летописи, а с 1263 по начало 70-х годов в Симеоновской летописи, велось в Ростове»[37]. Лихачев обратил внимание на то, что в этих частях летописи «настойчиво повторяется имя ростовской княгини Марьи. Упоминание женщин-деятелей необычно для русских летописей. И уже по одной этой настойчивости, с которой летописец отмечает имя Марьи, возникает подозрение о ближайшем отношении ее к ростовскому летописанию. Наши подозрения обратятся в уверенность, как только мы ближе сопоставим целый ряд мелких фактов и самый характер ростовских летописных записей 20-х и 60-х годов XIII века…» Круг интересов княгини Марьи точно очерчен ее летописным сводом[38].

В самом деле, характер ростовской летописи середины XIII века весьма необычен. И необычность эта станет понятной, если представить себе, что летопись эту писала княгиня Марья. Прежде всего, летопись не выпускает из виду никаких подробностей, касающихся князя Василька. Вот, например, сообщение летописца о сражении на Калке. После известия о поражении русских автор неожиданно выражает свою радость по поводу того, что князь Василько не дошел до Калки и вследствие этого остался невредим. «Радость летописца, — пишет Лихачев, — кажется нам сейчас неуместной, но она понятна, если выражение ее принадлежало его жене — княгине Марье»[39].

Описание внешности и характеристика Василька сделаны любящей рукой: это и портрет, и одновременно воспоминания, в которых «ощущается не только похвала, но и выражение горести утраты»[40].

Вот это яркое изображение молодого погибшего князя: «Бе же Василко лицем красен, очима светел и грозен, хоробр паче меры на ловех (на охоте. — С. К.-Л.), сердцемь легок, до бояр ласков, никто же бо от бояр, кто ему служил, и хлеб его ел, и чашу пил, и дары имал, тот никако же можаше у иного князя быти за любовь его; излишне бо любяще слугы своя.

Мужьство же и ум в нем живяше, правда же и истинна с ним ходяста; бе бо всему горазд и хытр руками»[41].

Поведение Василька перед смертью изображено как героическое. Автор нисколько не сожалеет, что князь не согласился служить татарам, а, напротив, гордится его мужеством: Василько «не покорися беззаконию их». Предсмертная речь Василька полна достоинства: он не просит пощады — он обличает врагов: «О глухое царство скверное, никакоже мене не отведете от христианскыя веры…»

Рассказ о Васильке имеет вполне законченную художественную форму: сначала описано, как храбро бился молодой князь, как его схватили враги, уговаривая служить им, как он отказался изменить «правде». Три раза молится Василько перед смертью: чтобы «Бог избавил его от „плотоядцев“» — врагов, чтобы сохранил детей и «жену мою Марью» (характерно, что она даже не названа княгиней, как непременно назвал бы ее посторонний человек. — С. К.-Л.), — и, наконец, предсмертное сокрушение Василька: «Благородие мое железом погибает, и красное тело мое увядает смертию».

Летописец рассказывает о Васильке с достоверностью очевидца. Передано, как тело Василька спрятала одна женщина, как епископ Кирилл и княгиня Марья отправились за ним и привезли в родной город. Подробно описаны похороны Василька в Ростове, всенародная скорбь по нему, и смерть его названа поэтично — «светлой звездой зашедшей». Летописец не забыл важной черты: во время похорон стоял такой плач, что не слышно было церковного пения. Так образно передана любовь жителей города к своему князю. Красоту и доблести князя Василька летописец, усиливая впечатление утраты, вспоминает уже после описания похорон, как бы над его гробом.

Летопись княгини Марьи отмечает важнейшие события ее семейной жизни. С большими подробностями описано, например, торжество по случаю рождения у князя Василька и княгини Марьи их сына Бориса. Не забыты семейные свадьбы — брата Василька и сыновей великого князя Георгия Всеволодовича.

Особенностью летописи является то, что это не сухая запись по годам, а связанные, как бы сюжетные повествования о событиях. Таковы рассказы «Батыева рать», «О Невском побоище», об «Убиении князя Михайло Всеволодовича Черниговского, внуке Святославля Ольговичя, от окаянного царя Батыя в Орде».

Патриотическое одушевление свойственно ростовскому своду княгини Марьи, и вместе с тем из поля ее зрения ни разу не выпали ни Борис, князь Ростовский, ни Глеб, князь Белозерский, — ее сыновья. Летопись запечатлевает их женитьбы, их поездки в Орду. И еще одно лицо всегда неизменно присутствует на страницах летописи: это Александр Невский, двоюродный брат Василька. Особо отмечены все его посещения города Ростова, где он неизменно встречался с княгиней Марьей. Безвременная смерть Александра Невского вызвала глубокую скорбь летописца.