Великие женщины Древней Руси

2 февраля по распоряжению Ивана III из Новгорода была увезена в Москву вместе с внуком Василием, сыном уже умершего Федора, взятая под стражу Марфа Борецкая. Вместе с нею были отправлены в столицу Московского княжества несколько боярских и купеческих семей Новгорода. Все их богатства и имения отошли в великокняжескую казну. «Никто не смел за них вступиться», — пишет историк Карамзин. Ни одного слова не позволил себе историк, чтобы выразить сочувствие Марфе-Посаднице.

Иное мы наблюдаем в повести Карамзина. Вот ее первая фраза: «Раздался звук вечевого колокола, и вздрогнули сердца в Новегороде». Успех этого сочинения в русском обществе был так велик, что прозу цитировали наизусть, как стихи.

Уже в предуведомлении к читателям повести Карамзин высказывает свое отношение к присоединению Новгорода к Москве: «Сопротивление новгородцев не есть бунт каких-нибудь якобинцев: они сражались за древние свои уставы и права, данные им отчасти самими великими князьями, например, Ярославом». А главную героиню называет не иначе как «Катоном своей республики». Как известно, Катон Младший (95–46 гг. до н. э.) был республиканцем в Древнем Риме, противником Юлия Цезаря, выступал против превращения Римской республики в централизованное государство, империю. После победы Юлия Цезаря покончил с собой. «И летописи, и старинные песни отдают справедливость великому уму Марфы Борецкой, сей чудной женщины, которая умела овладеть народом», — пишет Карамзин. Он считает ее «страстной, пылкой, умной». Итак, действие повести переносит нас в Новгород. На Вече выступает посланник Иоанна, государя московского, склоняя новгородцев перейти в его подданные. И тогда на ступеньки помоста на Вече поднимается Марфа. Она напоминает своим согражданам, что когда в древности пришел в Новгород князь Рюрик, то восстание против него поднял новгородец Вадим. И до сих пор скульптурный памятник Вадиму стоит на Вече как символ независимости города-республики. Марфа полна гордости за то, что Новгород остался свободным от «оков татарских», что не принял участия в междоусобицах русских князей и «сохраняет драгоценное достоинство народное». Умная Посадница на Вече провозглашает: «Несправедливость и властолюбие Иоанна не затмевают в глазах наших его похвальных свойств и добродетелей… Да будет велик Иоанн, но да будет велик и Новгород!» В своей речи Марфа грозит своим согражданам: если они потеряют вольность, то будут наказаны бедностью — опустеют пристани, зарастут травою улицы, великолепие города исчезнет, и никто не найдет следов дома Ярослава и памятника Вадиму.

Речь ее поддержана народом, и участь Новгорода решена: он будет сопротивляться.

Марфа отправляется к мудрому и благочестивому отшельнику, живущему на берегу озера Ильмень. Это ее дед, удалившийся служить Богу. Марфа рассказывает ему обо всех опасениях своих и просит его благословить замужество ее дочери Ксении, которую Марфа выдает за юношу Мирослава.

Во главе новгородского войска Мирослав — надежда Марфы. Все затаились в ожидании. «Одна Марфа тверда душою, деятельна в совете, словоохотлива на Великой площади среди граждан и весела с домашними».

Войско отправляется на битву с ратью Ивана III. Но вот с «высокого места Вадимова» увидела Марфа толпы бегущих и колесницу, прикрытую знаменами, — там лежало тело убитого Мирослава. Битва на берегах Шелони проиграна. «Убиты ли сыны мои?» — спрашивает Посадница. И ей отвечают: «Оба». (Как мы знаем, историк Карамзин тут расходится с писателем Карамзиным. Так было, видимо, романтичнее и легче рассказать о гибели сыновей.)

Марфа призывает новгородцев не падать духом, оставаться твердыми и спокойными: «Вольность и Марфа одно знаменовали в великом граде».

Войско московского князя осадило вольный город. Начался голод, и «в первый раз народ не хотел уже внимать словам ее, не хотел умолкнуть… Враги Посадницы дерзали называть ее жестокою, честолюбивою, бесчеловечною… Она содрогнулась». И вновь битва — и вновь поражение новгородцев. Посадник вместе со знатными горожанами вручает московскому князю ключи от Новгорода. Воевода Холмский отправляется в дом Борецкой и допрашивает Марфу о ее связях с Литвою и Казимиром.

Заключенная в своем доме под стражу, Марфа с горестью говорит о неблагодарном народе, который еще недавно «славил Марфу и вольность», а теперь приветствует «государя всея России и Великого Новаграда». Марфа готова к смерти по примеру доблестных древних героев. «Князь московский считает меня достойною погибнуть вместе с вольностию новогородскою!» — восклицает она.

Ночью на Ярославовом дворище был воздвигнут эшафот. Московские воины стояли рядами, воеводы сидели на конях перед своими дружинами. Наконец растворились ворота дома Борецких, и оттуда вышла Марфа «в златой одежде и в белом покрывале.

Старец Феодосий несет образ перед нею. Бледная, но твердая Ксения ведет ее за руку». Марфа сорвала покрывало с головы и громко сказала: «Подданные Иоанна! Умираю гражданкою новогородскою!»