Великий Блокпост. Антология донбасской поэзии 2014–2022 гг.

Воздушная тревога. И в какой
подвал сойти со шкаликом чадящим,
немеркнущей лампадой спиртовой?
Присядь, скрипя, в углу на старый ящик
и слушай вой. В ушах? Над головой?
В тревоге воздух. Медный купорос —
голубизны отравная истома.
Придёшь домой – воронка вместо дома,
И только ветер треплет, точно пёс,
какие-то листки из старого альбома.
Присядешь собирать – и снова этот свист.
Спуститься вниз опять? Как парковый горнист,
остаться на посту? Пускай уже без горна.
Будь этот гипс живым, то – честен и говнист —
он предал бы родителей позорно.
Эх, Павлик, лишь бы не было войны.
Что ж небеса гудят? Гадальных карт не трогай.
Сгрузи себя в подвал картошкой до весны.
Бог весть, чем прорастешь. Мы все заражены
Воздушно-капельной рассеянной тревогой.

«Жались к огню и к другу друг…»

Жались к огню и к другу друг,
а может, к врагу враг.
Жестяная кружка за кругом круг
описывала в руках.
Пили за жуткое счастье, что
вне городов и догм.
И самым бездомным казался тот,
у которого был дом.
Вплетались в речи то мат, то стих,
то просто трещал костёр.
И только женщин не трогал их
отрывистый разговор.
Проклятье! – уж если сорвётся кто —
не знал бы, не ведал бы…
И самым жестоким казался тот,
который кого-то любил.
Кто знает, что к утру будет вокруг —
болото, степь ли, тайга?
Легли головой на друга друг,
а может, враг на врага.
Уснули. Сквозь зубы – то вскрик, то стон,
то детский какой-то всхлип.
И всех спокойней спал тот,
который завтра погиб.

Чаепитие

Впятером, вшестером, всемером
мы на кухне за тесным столом
пили чай. Мы друг друга любили.
А часы, что за нами следили,
били полночь – и тут же рассвет.
Но казалось, что Времени – нет.
Вдруг, заплакав, воскликнула я:
– Эти чашки не смеют разбиться!
Эти милые пальцы и лица
раствориться не могут во мраке.
Слышишь? Мы никогда не умрём!
Впятером, вшестером, всемером,
наши дети и наши друзья,
наши кошки и наши собаки.

«Нет у света ничего, кроме тьмы…»

Нет у света ничего, кроме тьмы.
Он в ней лилией пророс – и погас.
Кто там плачет в темноте? Это мы.
Нет у Бога никого, кроме нас.
Неподатливый такой матерьял —
отрастить не получается крыл.
Вот один хотел взлететь – и пропал.
Впрочем, кто-то говорит: воспарил.
То не лилия растёт средь зимы —
просто хочется любви – прям сейчас.
Нет у света ничего, кроме тьмы,
нет у Бога никого, кроме нас.

Александр Кораблёв

Предчувствия гражданской войны

«Свобода. На краю обрыва…»

Свобода. На краю обрыва
толкает в спину, шепчет: прыгай.
А ты смущаешься и ждешь,
молчишь и знаешь, что шагнёшь.

4 октября 1983 года

«…И мы уснули. И во сне…»