Великий час океанов. Том 2

Шарко предпринимает несколько демаршей – «занимается попрошайничеством», как он скажет позже. Три месяца «попрошайничества», а результат, которого добился человек, носящий известное имя и ни в каких махинациях не уличенный, просто смехотворен – двадцать тысяч франков.

Жан-Батист Шарко является в Министерство военно-морского флота:

– В случае если мой морской опыт сочтут недостаточным для экспедиции в Антарктику, знайте, что штаб «Франсэ» состоит из двух офицеров флота, инженера, а также лейтенанта Адриена де Жерлаша, бельгийца, зимовавшего в Антарктике в суровейших условиях с 1897 по 1899 год. Неужели с учетом всего этого и с учетом того, что делается в других странах, национальный флот откажет мне в помощи?

– Бюджет министерства уже утвержден, – в замешательстве отвечает ему глава отдела. – Министру надо переговорить с министром финансов.

Через несколько дней Шарко ставят в известность о результатах переговоров: ему выделили… 100 тонн угля. Военный министр, к которому Шарко обратился тоже, разрешает ему купить некоторое количество мелинита, чтобы взрывать лед.

– Я был ошарашен. Я продал Фрагонара из коллекции отца, но денег все еще не хватало. Я отправился к Стефану Лозани, директору газеты «Матэн», и сказал ему, что если в его газете будет напечатана статься с разъяснением о необходимости французского участия в поисках пропавшей экспедиции, то может случиться, что общественное мнение выступит в мою поддержку. Может, тогда я получу хоть какую-то помощь. Лозани спросил меня: «Сколько вам нужно?» «Сто пятьдесят тысяч франков». «Вы их получите через три минуты. Пройдемте в кассу».

Первым портом назначения был Буэнос-Айрес, где руководителям спасательных экспедиций предстояло согласовать общие действия. «Франсэ» пересек Атлантику под парусами, но Шарко не переставало мучить одно обстоятельство: Жерлаш заявил о своем отказе участвовать в экспедиции.

– Я только что обвенчался, и мне не хочется снова зимовать в полярных водах.

Это было его право. А Шарко думал, как руководители других экспедиций примут помощь человека, которого многие считали яхтсменом-любителем. Его страхи рассеялись, когда по прибытии в Буэнос-Айрес он узнал, что канонерка «Уругвай» уже нашла и доставила Норденшельда и его товарищей на континент.

Что делать? Вернуться в Европу и осуществить проект экспедиции на Новую Землю? Нет. Антарктика была ближе и столь же интересна. Но Шарко волновало одно: «У Жерлаша имелся антарктический опыт, а у меня его нет. Могу ли я считать себя вправе продолжать плавание?» Он поставил этот вопрос перед командой и предложил всем, кто хочет, подтвердить свое согласие продолжать экспедицию. После короткого совещания команда дала ответ:

– Мы пошли за вами, капитан. С вами мы и останемся.

1 февраля 1904 года «Франсэ» вошел в антарктические воды в районе Южных Шетландских островов. В этот день Шарко и его матросы увидели на айсберге группку небольших существ в парадных одеждах – пингвины!

Шарко был не на увеселительной прогулке:

– Как можно быстрее следует приступить к гидрографическим работам в районе островов Палмер и Биско.

Острова эти расположены вблизи Антарктического полуострова. «Франсэ» успешно лавировал среди плавающих льдов. Трудности возникли, когда поднялся встречный ветер и пришлось запускать паровую машину… Шарко получил первый полярный урок – высокие широты требуют оборудования самого высшего качества.

15 февраля 1904 года «Франсэ» остановился из-за аварии конденсатора. Шарко распорядился причалить шхуну ко льдам с помощью ледовых якорей. Часть экипажа занялась ликвидацией аварии, а остальные матросы, вооружившись баграми, встали на защиту судна от льдин. Шарко тоже взял багор и включился в общую работу – занятие довольно необычное для человека, руководившего когда-то отделением клиники Салпетриер. «Меня охватило щемящее чувство, – писал он, – казалось, что вернулось детство».

Едва успели отремонтировать конденсатор, как потекли трубки котла. Снова приходится идти под парусами. Плавание среди айсбергов становится все более трудным. Шарко не устает восхищаться красотой окружающей природы. То, что он написал, сегодня может быть использовано для рекламы заполярных круизов:

«Солнце садится совершенно неощутимо, несчетные и нежные оттенки синего цвета айсбергов становятся глубже; вскоре остается только иссиня-черный цвет трещин и расщелин, затем постепенно с искушающей медлительностью все розовеет, и кажется, что наяву видишь прекрасный сон. Тебя словно окружают руины гигантского красавца города, возведенного из лучшего мрамора, а над городом высятся амфитеатры и храмы, творения архитекторов Божьей милостью. Небо превращается во внутренность раковины-жемчужницы, в перламутре которой сияют и сливаются, не затемняя друг друга, все цвета природы».