Великий Черчилль

Они действовали с высоты в 7 км и, как было указано в отчете планировщиков, «для гарантированного попадания в двигающийся торговый корабль водоизмещением в 3000 тонн» должны были сбрасывать 28 тонн бомб.

До поражения американцев при Кассерине это рассматривалось как расточительство. После поражения такая точка зрения оказалась пересмотренной, и не только полеты были признаны целесообразными, но и норма сбрасывания бомб была увеличена до 56 тонн.

Последствия этого решения для итальянского торгового флота оказались катастрофичными. Корабли шли на дно с такой математически достоверной регулярностью, что вскоре они просто перестали отчаливать. Транспорт, который вез снаряды и мулов (их считали предпочтительной тягловой силой по сравнению с грузовиками, потому что они не требовали горючего) для 334-й немецкой пехотной дивизии, трижды пытался отплыть в Тунис, трижды возвращался и так и не доставил груз получателям.

Армия фон Арнима держалась только благодаря снабжению, доставляемому на немецких самоходных паромах «Зибель» – эти маленькие и сравнительно быстрые суденышки успевали проскакивать пролив за ночь.

В немецкой зоне Туниса не стало угля – поезда двигались на местном лигните, а потом – на отходах производства оливкового масла. Автомашины заправляли местным вином.

Фон Арним просил разрешить ему начать вывод войск в Италию – снаряжение придется бросить, но людей еще можно спасти. К просьбам присоединился даже штаб Кессельринга.

Но Гитлер не хотел никого слушать. «Он хотел подчинить факты силе своей воли», – меланхолично замечал начальник штаба Кессельринга. «Все попытки воззвать к его разуму только приводили его в ярость». В Тунис были направлены подкрепления в виде новой дивизии, так называемой 999-й, сформированной из штрафных батальонов.

Это не помогло, конечно. Англо-американские части теперь двигались медленно, но совершенно неуклонно, как сдвигающиеся механические тиски.

Препятствия не обходились и не преодолевались. Поскольку было признано, что «немецкие части – лучше американских» и что «боевое соприкосновение с ними во избежание больших потерь следует сводить к минимуму», то препятствия буквально срывали с лица земли концентрированным артиллерийским огнем и бомбежками. Такой метод действительно сводил американские потери к минимуму, но очень замедлял движение и требовал поистине героических усилий от службы снабжения – снарядов уxoдило очень много.

Все остальные потребности надо было ограничивать – что несколько неожиданно отразилось на генерале Жиро. У этого человека поистине был дар – говорить с совершенно неподходящими людьми и в самое неподходящее время.

После его не слишком удачной попытки покомандовать англо-американскими войсками он набрел на новую идею – он хотел получить под свою команду 20 английских или американских (ему было все равно) бронетанковых дивизий и двинуться с ними на освобождение французских территорий. Обсуждать с ним эту идею Эйзенхауэр отказался. Тогда генерал Жиро посоветовался со своим штабом, и люди поумнее его посоветовали ему не настaивать на «американских дивизиях», а попросить вместо этого оружия для переоснащения французских войск, которые уже имелись налицо в Сeверной Африке.

Кстати, именно эту мысль уже пытались провести в жизнь «голлисты» – приверженец де Голля генерал Леклерк привел с собой несколько сот человек из Чада в Ливию и пользовался полным расположением Монтгомери.

Однако и прекрасная идея может быть испорчена неудачным исполнением.

Генерал Жиро решил обойти неприязненно относившегося к нему Эйзенхауэра и обратился непосредственно к начальнику его снабжения. Просил он ни много ни мало как «полное снаряжение для 11 полевых дивизий по американскому штатному расписанию», ссылался на «личное обещание президента Рузвельта» и говорил, что обещание это в лице президента дал ему сам «Дядя Сэм», «Uncle Sam» или «US», т.e. правительство Соединенных Штатов.

Ссылка на президента сильно не понравилась, поскольку интендантство подчинялось Эйзенхауэру, прямых инструкций из Белого дома не получало и получать не могло и было завалено работой по обслуживанию нужд армии. Поглядев еще раз на заявку, главный интендант увидел, что в графе «Потребный тоннаж» стоит скромная цифра – «325 транспортов». Это составляло 10 полноценных конвоев, и побагровевший от злобы интендант, совершенно чуждый дипломатического протокола, обратился к переводчику со словами: «Скажите лягушатнику, что Дядя Сэм – не Санта Клаус!» И хлопнул дверью.

Французской армии не повезло с ее выбором представителя.