Великий Черчилль

Рассмотрению собственно немецкого наступления в Арденнах посвящены всего две страницы, там повторяется мысль Эйзенхауэра, что «все было предусмотрено», но дальше честно говорится, что размах операции и глубина немецкого прорыва стали неприятным сюрпризом. Нигде в этих двух страницах нет никакой выраженной тревоги по поводу военной ситуации в Арденнах. Hет ни единого слова по поводу обращения к Сталину за помощью – но написано, что войска Монтгомери присоединились к действиям Паттона 5 января. Поскольку мы помним, что Паттону с момента получения приказа (с 22 декабря по 25 декабря) хватило трех дней на то, чтобы примчаться к Бастони, а Монтгомери потребовалось 14 дней (с 22 декабря по 5 января) – разницу в стиле их командования мы видим вполне наглядно.

Откуда же взялась знаменитая телеграмма Черчилля Сталину, которую мы цитировали выше?

Если посмотреть на переписку Черчилля за декабрь 1944 года, то видно, что основную часть его внимания в то время занимали дела на Балканах.

«Процентное» соглашение, заключенное им со Сталиным в Москве, в отношении Румынии и Греции держалось на удивление хорошо. Британский посол в Румынии получил строгие указания: «не вмешиваться ни во что и ограничиться ролью наблюдателя».

Русская военно-дипломатическая миссия в Греции, в свою очередь, не вмешивалась даже тогда, когда в Афинах начались бои между английскими войсками и греческими партизанами-коммунистами. Ситуация там изрядно обострилась. Попытка греческого правительства в изгнании вернуться в освобожденные от немцев Афины вызвала военную конфронтацию с вооруженными формированиями левых, и дело дошло до захвата партизанами заложников из числа буржуазии, которых брали тысячами, вместе с семьями, и периодически расстреливали.

Черчилль отдал довольно опрометчивый приказ: подавить беспорядки и в случае нужды – стрелять на поражение. Опрометчивость тут была не столько в сути приказа, сколько в том, что в Афинах на тот момент был всего-навсего один английский батальон численностью в 500 человек, и он довольно быстро оказался в осаде. А текст приказа, в котором говорилось следующее: «…Действуйте без колебаний, так, как вы бы действовали в завоеванном городе, где идет мятеж» – попал в прессу: его перепечатала газета «Вашингтон Пост».

Дело было в том, что секретарь Черчилля по ошибке послал телеграмму через коммуникационный центр связи союзного командования, которым пользовались сообща и американцы, и англичане. Телеграмма была помечена грифом «Строго секретно», но уточняющего дополнительного обозначения «Guard» не имела. А гриф «Guard» означал, что шифровка касается дел чисто британских и, соответственно, предназначена только для английских офицеров.

Документ в итоге попался на глаза кому-то из американцев, который и «слил» его в печать. Поскольку трения по греческому вопросу зрели и до этого – командующий американским флотом адмирал Кинг своей властью изъял у средиземноморского командования десантные суда, предназначавшиеся англичанами для высадки войск в Грецию, и Черчиллю, чтобы отменить это распоряжение, пришлось срочно звонить Гарри Гопкинсу (добраться до чувствовавшего себя нездоровым Рузвельта он не смог). Приказ адмирала был отменен, но осадок остался.

Так что скандал, связанный с утечкой, пал на хорошо подготовленную почву. Американские газеты всласть поговорили о «колониалистских инстинктах Великобритании», а в самой Великобритании Черчиллю пришлось отвечать на неприятные вопросы в парламенте.

В Афинах продолжалась свара между левыми и правительством Папандреу, дело определенно шло либо к коммунистическому перевороту, либо к гражданской войне. B итоге Черчилль – ведь мы уже знаем кое-что о характере и привычках неугомонного премьер-министра Англии – вылетел в Афины.

Первое совещание на месте он провел на аэродроме, прямо в салоне своего самолета. Корпус самолета не отапливался и в результате промерз так, что секретарша Черчилля, мисс Холмс, та самая, которую он упорно называл «мисс Шерлок», опасалась, что шеф опять схватит воспаление легких.