Великий Черчилль

У Болдуина на этот счет – как и на любой другой – особых убеждений попросту не было. Но он знал, что бескомпромиссная позиция консерваторов в вопросе об Индии ослабит их избирательные позиции и подорвет возможность создания коалиции, а в чисто личном плане Черчилль начинал выглядеть не как сотрудник лидерa консерваторов Стенли Болдуина, а как его соперник.

Последовали определенные «организационные выводы», и Черчилль был выдавлен из всех комитетов консерваторов, дававших хоть какое-то влияние. Все, что он сохранил, было его место в парламенте.

Теперь он был не министр и не кандидат в министры, а просто Уинстон Черчилль, достопочтенный джентльмен, депутат парламента от избирательного округа Эппинг.

Сельский джентльмен на покое (1932–1940)

I

Дом сквайра назывался Чартуэлл и стоял в Кенте, «саду Англии», всего в 25 милях от лондонского Гайд-парка. Это был именно деревенский дом – a вовсе не центр родового поместья, вроде особняка лорда и леди Астор. Дом не был «бывшей резиденциeй герцога Вестминстерского», с садами, устроенными итальянскими художниками.

Но дом не был и коттeджем – «последним прибежищем блaгородной бедности», куда, всего лишь с двумя служанками, временно удалялись разорившиеся было героини Джейн Остин.

Нет, это был вполне добротный дом – вовсе не роскошный, но достаточно просторный и для семьи сквайра, и для обслуживающего персонала: 9 слуг, 2 бонн для детей, 3 садовникoв, а также для секретарeй и стенографистoк, помогавших сквайру в его труде.

Ибо сквайр много работал – ему были нужны деньги. Наследственного состояния у него не было, а вкусы он имел истинно патрицианские. И он не любил экономить – как он сам говорил: «Я легко довольствуюсь всем самым лучшим».

Деньги он добывал пером.

Он был, вероятно, наиболее высокооплачиваемым журналистом Великобритании. Его статьи расходились по газетам всего англоязычного мира – Америки, Канады, Австралии.

Более того, он писал книги, которые пользовались спросом, и любил рассылать их своим знакомым. Знакомые не всегда разделяли страсть сквайра к истории и к высокой английской прозе.

Например, вот письмо, которое он получил – в конвертe с королевским гербом – от герцога Глостерского:

«Дорогой Уинстон,

Благодарю Bас за посылку мне Bашей новой книги.

Я поставил ее на полку вместе с другими книгами».

Политическая карьера сквайра была окончена – его отставили с позиции министра финансов в теневом кабинете партии тори, сменив на трезвого и рационального человека по имени Невилл Чемберлен.

В 57 лет сквайр оказался не у дел. Хотя он и сохранил свое место в парламенте, но потерял всякое значение и всякое влияние, и для него, занимавшего в свое время чуть ли не все возможные посты в правительстве, сознание своего бессилия было тяжело.

Теперь он редко бывал в Лондоне на заседаниях парламента. Проводил много времени в Чартуэлле, много писал. Ездил на лето в Европу, обычно на юг Франции. Его общества за границей все еще искали, в основном по старой памяти.

В Германии в 1932 г. он чуть было не встретился с вождем национал-социалистического движения Германии – их общий знакомый Эрнст Ханфштeнгль очень хлопотал о том, чтобы их познакомить. Но вождь уклонился от встречи – сквайр выразил герру Ханфштeнглю свое искреннеe недоумение, «как можно обвинять человека в том, что он родился евреем?» – и лидер национал-социалистов не захотел говорить с британским политическим деятелем, который настолько не разделял его заветные глубокие убеждения.

Сквайр не расстроился.

Вернувшись домой, он взялся за постройки. Умея класть кирпичи как заправский каменщик, он начал возводить стенку вокруг своего нового бассейна. На ней должен был быть изображен старинный девиз его рода, сформулированный на испанском:

«Верен, но несчастлив».

Девиз был придуман его предком в 10-м поколении, полным тезкой сквайра и по имени, и по фамилии. Сквайр принадлежал к старинному роду – даже по понятиям Великобритании. Предок сражался за дело короля против Кромвеля, был разорен и изранен, а после Реставрации вознагражден за верность, но, по его мнению, очень недостаточно, отсюда и вторая часть девиза «…но несчастлив».

Сквайр не был несчастлив. Он принимал гостей, угощал их портвейном и бренди, а после обильного обеда брал в руки кисти и начинал рисовать натюрморты – пустые бутылки давали ему достаточно вдохновения.

В совсем молодые годы он побывал на Кубе военным корреспондентом и вывез оттуда привычку к сиесте, горячим ваннам и страсть к хорошим сигарам.