Великий Чингис-хан. «Кара Господня» или «человек тысячелетия»?

Во время осады тангутских городов и крепостей на костях тангутов создавалась эта монгольская тактика взятия городов. Именно в стране тангутов монголам впервые пришлось вести осадную войну, именно здесь они столкнулись с катапультами – камнеметными блидами и другой осадной и защитной техникой дальневосточного средневековья, которой тангуты владели очень хорошо. Именно здесь они стали осваивать эту технику и принуждать вражеских военных специалистов к участию в осаде их собственных городов.

В осажденной столице тангутов был созван государственный совет. Последнее слово оставалось за государем Ань-цюанем. Все замолчали.

– Более двухсот лет наша династия правит государством. И вот враг, пришедший с севера, уже в который раз заставляет нас думать о жизни и смерти династии. Теперь он у стен столицы, не время для праздных разговоров. Повелеваю всем подняться на стены. Я сам приду туда!

Один за другим покидали сановники императорский дворец. Ань-цюань вышел во двор. Ему подали коня. Почти все население столицы поднялось на городскую стену. Устанавливали катапульты и большие самострелы. Лучники несли тугие связки стрел. На стены втаскивали камни. Кипятили в огромных котлах воду и смолу. Было отбито несколько штурмов. Крепкие стены города казались неприступными благодаря мужеству его защитников.

Между тем в походной юрте Чингис-хана тоже состоялся совет, решивший: раз не удается взять город штурмом, его надо затопить.

Наступила глубокая осень, шли проливные дожди. Население, согнанное из соседних областей, пленные, монгольские воины возводили плотину на реке. Потоки воды хлынули в город. Вода заливала квартал за кварталом. Рушились здания, тонули люди.

Ань-цюань срочно отправил посольство в Цзинь, чтобы просить чжурчжэней выслать войска на помощь осажденным. Тангуты знали, что три года назад, после великого курилтая 1206 г., Чингис, получивший чин на чжурчжэньской службе за поход против татар, перестал официально признавать старшинство Цзинь, а затем, судя по сообщению китайского источника, «порвал с Цзинь». По-видимому, они знали, что курил-тай обсуждал возможность войны с Цзинь. Очевидно, Чингис не только стремился уничтожить государство тангутов, но и активно готовился к войне против своего главного врага – чжурчжэней, намеревался отомстить за гибель Амбагай-хагана. Поэтому наиболее благоразумные цзиньские чиновники из тех, кто и раньше выступал за союз с Си Ся против монголов, предлагали немедленно начать войну с Чингис-ханом.

– Если Си Ся погибнет, монголы обязательно нападут на нас, – говорил один из них. – Лучше уж совместно с Ся атаковать их с фронта и тыла.

Это был благоразумный совет. Тангуты и чжурчжэни вместе могли бы если и не уничтожить исходящую от монголов опасность, то хотя бы блокировать монгольские войска, не выпускать их за пределы монгольских степей.

Однако цзиньский государь Вэй-шао ван относился к тан-гутам враждебно. Ответ его тангутским послам был груб и неумен:

– Моему государству выгодно, когда его враги нападают друг на друга. О чем же беспокоиться?

Следуя некогда воспринятой ими старой китайской тактике «бороться с варварами руками самих же варваров», чжурчжэни отказались помочь тангутам, тем самым во многом предопределив и свою собственную судьбу, и судьбы других народов.

Так тангуты остались без союзника, один на один, лицом к лицу с врагом, а вода все прибывала, угрожая разрушить стены города. Гибель Си Ся казалась неминуемой. Дождь лил уже вторые сутки. В мутных потоках, затопивших улицы, зловеще плавали распухшие трупы. Полуживые люди ютились на крышах уцелевших домов, на городской стене, в отчаянии ожидая своего часа. Серый холодный рассвет не сулил ничего хорошего.

В монгольском лагере заметно было какое-то движение. Среди осажденных разнеслась весть: враги готовят штурм, государь приказал всем достойно принять смерть. Уже рассвело, когда тангуты с удивлением увидели, что вода стала убывать. В лагере же монголов случилось что-то невероятное. Побросав юрты, имущество, монголы вскакивали на коней и мчались в сторону ближайших гор. И когда ветер к полудню разогнал тучи и впервые за много дней проглянуло желтое холодное солнце, тангуты поняли, что свершилось чудо. Ранним утром прорвалась воздвигнутая монголами плотина, и вода затопила монгольский лагерь (см. [Кычанов. Очерк, с. 299–300]).