Великий Чингис-хан. «Кара Господня» или «человек тысячелетия»?

По данным «Юань ши» и Рашид-ад-дина, Чингис-хан умер от болезни, как писал позже Р. К. Дуглас, «от скоротечной болезни» [Дуглас, с. 23]. Ряд авторов конкретизирует болезнь или причину болезни; Абул Фарадж называет малярию [Рачневский, с. 127]; Джувейни писал о «нездоровом климате» тангутского государства, вызвавшем болезнь [Джувейни, I, с. 180]. По «Тайной истории» получается, что причиной болезни и смерти Чингис-хана могло стать его падение с лошади во время охоты на куланов, когда «его коричнево-серый поднялся на дыбы, причем государь упал и сильно расшибся» [Сокровенное сказание, с. 189]. По «Алтай Тобчи» Лубсан Данзана, перед смертью «у августейшего владыки случился сильный жар»; сказав наставление потомкам, «на шестьдесят шестом году жизни, в двадцать второй год правления, в Год Красной свиньи, в двенадцатый день седьмого месяца он стал тэнгри» [Алтан Тобчи, с. 240]. По сведениям «Алтан Тобчи» XVIII в., «в последнюю луну года красноватой свиньи был захвачен Чингис-ханом Шийан-а, владелец народов си ся. Чингис, овладев народом си ся, вернулся осенью. В пути он сделал остановку у реки Доораду-Мурэна (Нижняя река), принадлежащей кокэ-усунским си ся. Хаган обессилел. Прожив семь дней, на восьмой он скончался, сделав свое последнее духовное завещание. Тело его было привезено с почестями и превращено в онгон (т. е. похоронено) в районе реки Чивмэ. Говорят так, но также неизвестно, где находится эта местность» [Монгольская летопись XVIII в., с. 153–154].

Джузджани рассказывает, что плененный император тангутов предсказал Чингис-хану смерть на третий день после своей собственной смерти. У Чингис-хана действительно из раны потекла кровь, как белое молоко, и он «отправился в ад» [Раверти, II, с. 1096].

О том, что Чингис-хан умер от раны, старой раны, полученной еще в войне с Цзинь, писал Марко Поло [Марко Поло, с. 87]. Плано Карпини сообщает, что Чингис-хан был убит ударом молнии [Путешествия, с. 44].

Некоторые поздние монгольские летописи, например «Шара Туджи», рассказывают о фантастическом единоборстве Чингис-хана с правителем тангутов: правитель тангутов обратился в змея, Чингис-хан – в мифическую птицу Гару-ду, правитель тангутов обратился в тигра, Чингис-хан – в арслана, мифического льва, правитель тангутов – в юношу, Чингис-хан – в божество Хармусту. Когда Чингис-хан пленил наконец правителя тангутов, тот сказал: «Если убьешь, самому телу будет плохо. Если не убьешь, то потомству твоему потом будет плохо». То есть правитель тангутов сказал, что если Чингис убьет его, то погибнет сам, а если не убьет, то плохо станет Чингисову потомству. Чингис-хан правителя тангутов убил и пленил его жену Гурбэлджин Гоа-ха-тун. Она-то и убила Чингис-хана: «Гурбэлджин Гоа-хатун к потаенному месту своему прижав щипцы, тайному месту Эдзэна (Чингис-хана. – Е. К.) вред причинила. Убежав, в Хара-Мурэн, прыгнув, утопилась». Получив столь необычную и жестокую травму, Чингис-хан тяжело заболел и «на шестьдесят шестом году жизни в год огня-свиньи в двенадцатый день седьмого месяца в тангутском городе Гурмэгэй Балгасун скончался» [Шара Туджи, с. 133–135]. Р. Груссе высчитал, что Чингис-хан умер 18 августа 1227 г. [Груссе, с. 309].

Таким образом, обстоятельства смерти Чингис-хана остаются неясными. Можно с уверенностью сказать только одно – умер он в начале осени (или в конце лета) 1227 г. на территории тангутского государства Си Ся, сразу после (или незадолго до) падения столицы Си Ся города Чжунси-на, пленения последнего тангутского государя и уничтожения тангутского государства. Возможно, что смерть настигла Чингис-хана в Ордосе у речки Чжамхак, ныне на территории Автономного района Внутренняя Монголия, где и теперь возвышается величественный мавзолей великого хана и установлена его огромная белокаменная статуя.

По сведениям Рашид-ад-дина, монголы после смерти хана, «забрав его гроб, пустились в обратный путь. По дороге они убивали все живое, что им попадалось, пока не доставили гроб в орды Чингис-хана и его детей. Все царевичи, жены и эмиры, бывшие поблизости, собрались и оплакивали покойного» [Рашид-ад-дин, т. I, кн. 2, с. 233].

Обернувшись крылом парящего ястреба, ты отлетел,
государь мой!
Неужели ты грузом стал повозки грохочущей, государь мой?
Обернувшись крылом добычу хватающего ястреба,
ты отлетел, государь мой!
Неужели ты грузом стал повозки с вертящейся осью,
государь мой?
Обернувшись крылом щебечущей пташки, ты отлетел,
государь мой!
Неужели ты грузом стал повозки скрипящей, государь мой?

[Алтай Тобчи, с. 240–241.]

Так или примерно так оплакивали монголы своего повелителя Чингис-хана.