Великий Чингис-хан. «Кара Господня» или «человек тысячелетия»?

Одержав эту победу, Ван-хан уверился лишний раз в своей силе и беспечно пировал у своего золотого шатра. Люди Чингиса донесли: «Ван-хан в совершенной беспечности пирует и веселится в золотом шатре. Двигаясь без остановки день и ночь, мы сможем накрыть его внезапным налетом» [Сокровенное сказание, с. 140]. Предложение было заманчивым, шанс упускать не следовало. В этом и состояло отличие Чингис-хана от соперников – когда ему было надо, он действовал быстро и решительно. От недавнего смирения Чингиса, которое он выказывал «хану и отцу», не осталось и следа. Не делая даже ночных остановок, войска Чингис-хана быстро достигли владений кереитов и окружили ставку Ван-хана, расположенную к югу от верховьев реки Керулен. Три дня и три ночи длился жестокий бой. Кереиты были наголову разбиты. Лишь чудом Ван-хану и Сангуму удалось прорваться сквозь кольцо осады и спастись бегством. «Кереитский народ» Чингис приказал «раздать… во все концы», «всех вдоволь оделил он кереитскими пленниками», а себе взял Ибахабеки, старшую дочь Ван-хана. «По таковом истреблении кереитского племени зазимовали в ту зиму на урочище Абчжая-кодегери» [там же, с. 140–141].

Если принять во внимание сообщение Рашид-ад-дина, то Чингис-хан перед нападением на Ван-хана прибег к военной хитрости, послав к нему людей от имени брата своего Хаса-ра, который якобы выражал желание покориться Ван-хану И Ван-хан поверил послам, попался на провокацию Чингиса, обрадовавшись мнимому расколу в его рядах.

Судьба Ван-хана оказалась плачевной. Спасаясь от монголов Чингиса, он и его сын Сангум натолкнулись на найманский караул. Сангуму удалось бежать, а Ван-хан был убит, несмотря на его мольбы и уверения, что он знатный человек, хан кереитов. Найманский Таян-хан приказал отсечь голову Ван-хана от тела и доставить в его ставку. По одним сведениям, он повелел оправить голову Ван-хана в серебро, и «некоторое время он держал ее ради величия и почета, положивши на свой трон» [Рашид-ад-дин, т. I, кн. 1, с. 132]. По другой версии («Тайная история»), найманы положили голову Ван-хана на белую кошму и стали совершать жертвоприношения. Но во время жертвоприношения голова якобы засмеялась, и тогда взбешенный Таян-хан, который принял это за недоброе предзнаменование (а тут еще не к добру залаяла собака), приказал растоптать ее [Сокровенное сказание, с. 142].

Недолго прожил и Сангум. Гонимый, он должен был покинуть пределы Монголии и, по сведениям Рашид-ад-дина, через селение Ишикбалагасун, в котором комментаторы видят тангутский город Идзина (Хара-Хото), ушел в пределы тан-гутского государства Си Ся. Некоторое время Сангум, не найдя поддержки у тангутов, жил грабежом, а затем был выдворен тангутскими властями в Восточный Туркестан (в пределы Хотана и Кашгара) и там убит одним из местных уйгурских правителей Клыч-Кара. Позднее, когда уйгуры подчинились Чингису, Клыч-Кара передал ему жену и сына Сангума.

Итак, осенью 1203 г., через год после уничтожения татар, Чингис одержал победу над кереитами. По оценке китайских авторов, это была самая большая победа Темучжина, ибо только после уничтожения государства кереитов он обрел «свое собственное независимое ханское положение». Л. Гамбис и П. Рачневский склоняются к тому, что Чингис-хан не уничтожил кереитов столь же жестоко, как татар. «Темучжин не уничтожил кереитов, не поступил с ними так, как он поступил с татарами и тайчиутами», – пишет П. Рачневский (с. 72). «Кереиты были расселены Темучжином, – заключает Л. Гамбис, – вместе с монгольскими племенами, чтобы лишить их политического единства, которое они сохраняли по крайней мере в течение трех поколений. Он пощадил их и не подверг широким репрессиям, и постепенно они смешались с монголами» [Гамбис, с. 84–85].

Пожалуй, трудно безоговорочно согласиться лишь с положением П. Рачневского о том, что «в борьбе против кереитов Темучжин представлял национальные интересы монгольских народов» [Рачневский, с. 76]. В тот момент, когда кереиты потерпели поражение, значительная часть монголов еще не шла за Чингис-ханом и не считала, что именно он представляет их интересы. Другое дело, что ситуация вновь резко изменилась, и вопрос о том, с кем идти – с Чжамухой, Чингис-ханом или с теми, кто хотел стать третьей силой в монгольской среде, встал еще острее. Для многих нойонов этот выбор был выбором между жизнью и смертью.

Были еще найманы – многочисленный народ, кочевавший между Хангаем и Алтаем и в верховьях Иртыша. «Эти племена найманов и их государи были уважаемыми и сильными, они имели большое и хорошее войско, их обычаи и привычки были подобны монгольским» [Рашид-ад-дин, т. I, кн. 1, с. 137], хотя, как говорилось выше, неясно, были ли найманы монголоязычным народом или тюрками. Есть даже версия о том, что они были киргизами. К 1204 г., когда назрел неизбежный конфликт между найманами и Чингис-ханом, силы найманов были ослаблены враждой между найманскими ханами – Та-ян-ханом и его братом Буюрук-ханом и между Таян-ханом и его сыном Кучлуком.